Å #242. Не видел на этой земле кого-либо прекрасней, чем ты

Я хочу познакомить тебя с теми, кто всё ещё дышит.
Я до сих пор не видел на этой земле кого-либо прекрасней, чем ты.

Я до сих пор не видел на этой земле кого-либо прекрасней, чем ты. Сравнение композиции БГ Стоп, машина! (1999) с песнями Боба Дилана и Владимира Высоцкого

Сегодня, мне кажется, тот самый случай, когда разбор цитаты позволил вскрыть песню БГ.

Песне «Стоп, машина!» мы недавно посвятили одноимённую заметку. И тогда же было сделано предположение, что машина – это Россия, целая страна, которая плывёт по реке истории и которой Гребенщиков приказывает остановиться, чтобы не заплыть в ещё больший омут. Тогда это было предположение. Сегодня я попробую обосновать, что именно России и любви к Родине посвящена «Стоп, машина!».

Строку «Я до сих пор не видел на этой земле кого-либо прекрасней, чем ты» принято соотносить с песней “Lay, lady, lay” из альбома Боба Дилана “Nashville Skyline” (1969). Там есть следующая фраза: “And you’re the best thing that he’s ever seen”. Дословно: «И ты – лучшее, что он видел в своей жизни».

Как не специалист по Дилану, я открыл текст песни – и столкнулся с очень странной историей. «Ляг, детка, ляг, на мою большую кровать приляг!». Скабрезная дилановская колыбельная с концовкой «как же я хочу взять тебя в ночи». А соль ситуации в том, что у детки вообще-то есть мужчина, и лирический герой бесстрастно заявляет: побудь ещё со своим мужиком, дай мне увидеть, как он улыбнётся, потому что ты – лучшее, что он видел в своей жизни.

Что ж, допустим, Гребенщиков сконструировал фразу про «кого-либо прекрасней, чем ты» из этой песни Дилана. Но не мог же БГ подразумевать пошлую плотскую любовь, да ещё и с обременениями! Наверняка Борис Борисович подразумевал что-то возвышенное. И вот тут мне на память пришла заметка в справочнике Павла Северова про отсылку к «Балладе о любви» (1975) Высоцкого: «“Потому, что если не любил – значит, и не жил, и не дышал…”. Владимир, однако, Семёнович».

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал.
Потому что, если не любил –
Значит, и не жил, и не дышал!

У Высоцкого, кстати, только в этой балладе есть несколько мест, которые могут претендовать на источники вдохновения Гребенщикова. Тут вам и «не дать порвать невидимую нить» («только где-то оборвана нить»), и «не докричишься, сколько ни зови» («как до вас докричаться»). Но в приложении к «Стоп, машина!» получается, «я хочу познакомить тебя с теми, кто всё ещё дышит» = с теми, кто ещё любит? Но кого?

Мне представляется, речь о тех, кто по-прежнему любит Россию, несмотря на все ужасы, которые в ней происходили в конце 1990-х. Вспомните: чеченские войны, теракты, коррупционные скандалы. Недаром во время радиопрезентации альбома «Пси» БГ подметил: «Вокруг тебя все старательно делают вид, что всё в порядке… Не ловись на эту ерунду. Сегодняшние вещи нужно говорить сегодняшними словами». В таких условиях любить Родину всё сложнее, но Борис Борисович готов познакомить её с теми, кто ещё дышит, кто её по-прежнему любит. Поскольку видит её истинную природу, которую силой истории временно затянуло в омут.

Получается следующая последовательность. Россия попала в омут – «Стоп, машина!», говорит Гребенщиков. Можно стирать всё, что мы успели записать на жёсткий диск в компьютерную эпоху. Спасти страну могут только те деятельные люди, которые по-прежнему её любят и способны незамутнённо видеть истинную суть родины-матери. Хотя никаких особых глаз для этого не нужно: не может быть изумлённых среди всех, кто рождён в СССР.

В этом контексте даже загадочный образ Николы-с-Ларьком оказывается не таким сложным на герменевтический зуб. Это – XX-й век в истории нашей страны, которая проделала тернистый путь от православия империи к атеизму СССР и капитализму современной России. Вкупе с фактом разворованности святых мест картина получается печальная. Но даже сам Нестор Махно бледнеет, когда Россия в седле!

А в седло ей нужно вспрыгивать, чтобы спасти себя и своих детей. Пройдёт всего пару лет, и Гребенщиков споёт: «Моя родина, как свинья, жрёт своих сыновей». Но это, как кажется, относится к внутренним проблемам страны, к противоречиям в идеологии, а не к судьбе России как таковой. В конце же 90-х ситуация ощущалась музыкантом иначе: вот он – край, конец, близость каменного гостя, который провалится и утянет с собой Россию под землю.

Вот уже виден край этого провала. Но любовь сыновей может спасти от падения. И разумеется, что любовь к Родине несопоставима с любовью к женщине. Вышитое нижнее бельё, в котором на самом краю танцует Гребенщиков, – это кружева поэзии, которой БГ, буквально в мистическом ритуале, помогает России остаться на плаву. И памятуя о прошлой записи «Моё тело пляшет качучу», заметим, что в отличие от легкомысленной телесной пляски, в «Стоп, машина!» поэт именно танцует. И танец этот – космического порядка. Так же, как музыку сфер воспринимают не слухом, а разумом, – танец спасительной поэзии не сводится к набору телодвижений, представляя собой движения души.

Затруднение вызывает словосочетание «улыбка под этой юбкой». Мощный образ, не правда ли? Только что он значит? Позволю себе вольную личную интерпретацию. Представьте рельеф России на карте мира. Огромные пространства, растянувшиеся на тысячи километров с запада на восток. А теперь представьте, что это – платье кружащейся в танце или скачущей в седле девушки. Тогда южная граница России – это её кружевной подол, развевающийся в воздухе. И вот улыбка под этой юбкой, эта цивилизационная мимика, и заставляет дрожать континенты.

Борис Борисович видит сердцем, поэтому чутко и чётко смог отделить истинный лик страны от преходящей шелухи. В девяностые эти наслоения так сильно затмили облик России, что поэт призвал скинуть их, стереть. “Skip it! Delete! Delete!” – «Пропусти это! Удали! Сотри!».

Вот таким замысловатым образом Гребенщиков в таинстве песни о будущем родины и выразил свою любовь к ней. А то, что музыкант любит Россию, сомневаться не приходится, ведь он до сих пор не встречал на этой земле кого-либо прекрасней, чем она.