Å #290. Пока трое из нас продолжают говорить с ним

Но город спасётся,
Пока трое из нас
Продолжают говорить с ним.

Исследование истоков выражения пока трое из нас продолжают говорить с Ним из песни Никита Рязанский с текстом Библии и с песней Егора Летова Дурачок

Вчера мы с вами испытывали русскую народную галлюцинацию – группу «Звуки Му». А ещё раньше слушали столь любимого нами «Никиту Рязанского», изучая истоки выражения «оставль старца и учаше кто млад». Сегодня, в субботу перед Пасхой, невольно задумываешься о грехе и праведности, о заступничестве святых, о науке видеть Бога за каждой бедой и о тысячелетней русской истории.

Но для начала восполним пробел в христианских образах, которые мы не успели озвучить в прошлой записи про «Никиту Рязанского». Во-первых, укажем, что персонаж – вымышленный. И что вообще нет смысла искать привязки к реальным подвижникам поэтических фигур Гребенщикова, будь то Паисий Пчельник или святой князь Герман.

Например, та же святая София. В древней Церкви была реальная женщина, которую умучили вместе с дочерьми, которых звали Вера, Надежда и Любовь. Но как-то даже странно предполагать, что Борис Борисович имел в виду реальную подвижницу. В данном случае речь идёт, скорее, об образе Софии Премудрости Божией, о которой много писали представители русской религиозно-философской мысли XIX–XX веков: Владимир Соловьёв, Павел Флоренский, Сергий Булгаков.

Далее, строка «Смотри, Господи, вот мы уходим на дно» ассоциируется со вселенским потопом, описанным в первой книге Библии – книге Бытия. В одном из интервью Борис Гребенщиков даже рассказывал о реально виденном однажды городе под водой, мы подробно писали об этом в записи «Пили-пили, а проснулися – ночь пахнет ладаном». Не пожалейте пяти минут, почитайте.

Наконец, пассаж про то, что «город спасётся, пока трое из нас продолжают говорить с ним» отсылает к сожжению древних городов Содома и Гоморры. Эта история передана в книге Бытия (глава XVIII, 20–33), а топонимика с тех пор стала нарицательной: содомиты – да-да, они оттуда.

Итак, праведный Авраам вступился перед Богом за два города, которые переполнились грехом изнутри. Авраам говорил, что нельзя погубить вместе людей благих и нечестивых. Бог отвечал, что пощадит город, если найдёт в нём 50 праведников. Вероятно, Авраам знал, что столько праведников в развратном Содоме может и не найтись, поэтому начал торговаться: «Может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти, неужели за недостатком пяти Ты истребишь весь город?». Бог согласился сохранить город ради 45 праведников. Авраам ещё снизил планку, сначала до 40, затем до 30, 20 и 10 праведников.

Как мы знаем из священной истории, даже десяти праведников не нашлось в Содоме и Гоморре, которые за прегрешения жителей Бог выжжег дотла. В «Никите Рязанском» Гребенщиков обозначает невероятную милость Господа, который спасёт город ради всего трёх праведников! Вот такие библейские аллюзии периода очередной русской смуты начала 1990-х годов.

Однако в истории песни интереснее то, чтó, собственно, сподвигло БГ написать «Никиту Рязанского». И оказалось, что появлением нового мифического святого во вселенной «БГ-бэнда» мир обязан… Егору Летову. На пресс-конференции Гребенщикова перед концертом в Омске в 2012 году музыканта спросили про Летова, который к тому моменту уже 4 года, как почил (кстати, тогда Гребенщиков посвятил ему песню «8200»). И БГ признался:

«Мы никогда не пересекались, хотя возможность для этого была. Я знаю, что он пел одну мою песню. Но у нас разные точки зрения на одно и то же. Мне жалко лирического героя Егора, потому что он видит мир в мрачных красках. Я предпочитаю видеть мир многоцветный. Хотя я давно признавался в том, что обязан Летову появлением песни «Никита Рязанский». Во многом её генезис связан с одной из песен Егора».

Символично, что Гребенщиков использовал термин «генезис» – так по-гречески называется книга Бытия, которую мы упоминали выше. Но ещё символичней, что последующие перепечатники изменили концовку интервью Бориса Борисовича, и на разных площадках сейчас можно прочесть следующее: «А ещё обязан ему тем, что генезис песни «Никита Рязанский» – это песня Егора про дурачка».

Найти видео- или аудиоверсию того интервью я не смог, чтобы рассудить, какой вариант первичен, а какой вторичен. Однако связь с песней Егора Летова «Про дурачка» из альбома «Прыг-скок» (1990) выглядит весьма правдоподобной. Более того, лично мне представляется, что фраза «Прыг, ласточка, прыг» является отсылкой к песне Летова «Прыг-скок»: «Из земной юдоли в неведомые боли прыг-скок».

По цензурным соображениям эту песню Егора я ставить не буду. Послушаем лучше «Электрического пса» в исполнении Летова – это о ней Гребенщиков сказал: «Я знаю, что он пел одну мою песню». А вот по поводу «Дурачка» и «Никиты Рязанского» будет интересно узнать ваше мнение – пишите в комментариях!