Я бы жил себе трезво, жил не спеша –
Только хочет на волю живая душа.
Сарынью на кичку – разогнать эту смурь.
Ох, Самара сестра моя, Кострома Mon Amour.
Вы будете смеяться, но в детстве мне казалось, что Гребенщиков поёт «сорви с неё накичку», а накичка – это вид женского платья. По смыслу получалось: сорвать с души наряд, оголить её. Такая трактовка согласовывалась с минором песни «Кострома Mon Amour» (1994), и долгое время я находился в совершенном заблуждении. На деле оказалось, что нет никакого платья накички и что БГ не призывает срывать покровы с душ. А правильно строка звучит так: «Сарынью на кичку – разогнать эту смурь». О чём это?
Кострома – особый город в творчестве Бориса Гребенщикова. Исследователи подсчитали, что она встречается в его песнях 6 раз. Очевидно, что для музыканта Кострома носит сакральный характер, учитывая, что Борис Борисович признаётся ей в любви в заглавии альбома «Кострома Mon Amour». Тем ярче контраст между городом родом из Святой Руси и её бандитским наполнением начала 90-х. Почему бандитским? Потому что «сарынь на кичку» – это воровской клич волжских разбойников.
Есть такой приказ у моряков: «Свистать всех наверх», который означает собраться всей команде на палубе. У морских пиратов на Волге был аналогичный клич: «Сарынь на кичку!». Кичкой называли нос корабля, а пришедшее из древнерусского слово «сар» в XVI–XVIII веках означало матроса. Сарынь, соответственно, – это все матросы на корабле. Важное различие двух указанных возгласов заключается в том, что «сарынь на кичку» адресовался матросам захватываемого судна. То есть волжские мореходы как бы говорили: работяги, не лезьте не в своё дело, соберитесь на кичке и помалкивайте, пока мы будем грабить.
Ольга Северская, старший научный сотрудник Института русского языка РАН, сообщает о характере словосочетания «сарынь»: «Откуда бы эта фраза ни пришла, она свой первоначальный смысл утратила. И в итоге стала просто боевым кличем. Или даже превратилась во что-то мужское, мужицкое, сильное, отчаянное и разбойное».
У футуриста Василия Каменского в 1932 году вышел сборник стихов, который он так и озаглавил – «Сарынь на кичку». Название книге дал тот самый клич, который поэт обыграл в своей поэме «Степан Разин» (1917):
На струг вышел Степан –
Сердцем яростным пьян.
Волга – синь – океан.
Заорал атаман:
С а р ы н ь н а к и ч к у!
Ядрёный лапоть
Пошёл шататься по берегам.
Сарынь на кичку!
В Казань! В Саратов!
В дружину дружную
На перекличку,
На лихо лишное врагам!
Сарынь на кичку!
Бочонок с брагой
Мы разопьём
У трёх костров,
И на привольи
Волжском вагой
Зарядим пир у островов.
С а р ы н ь
н а
к и ч к у!
Василий Каменский, как никто другой, знал быт волжского судоходства. Он и родился в буквальном смысле на воде: будущий поэт появился на свет в каюте парохода, который следовал по реке Каме, между Пермью и Сарапулом. Да и всё его детство прошло среди пароходов, барж и плотов. Интересно, что Каменский стал одним из первых… авиаторов в России. Именно ему принадлежит введение в обиход слова «самолёт», который раньше называли просто аэропланом.
Упоминание Каменского-авиатора неслучайно. Обратите внимание на строку Гребенщикова: «А вверху летит лётчик, беспристрастен и хмур». Кстати, слово «лётчик» изобрёл другой футурист – Велимир Хлебников. Так вот именно после упоминания беспристрастного и хмурого лётчика в тексте «Костромы Mon Amour» следует выражение «сарынью на кичку». Так что все эти странные слова – кажется, что «их появленье весьма неслучайно».
Присоединяйтесь ВКонтакте
Именно эта запись в VK
Читайте также: «Мой Ясный Свет»: ощущение смерти в песнях БГ 2008–2020 годов
#Аста маньяна, мы движемся теперь на восход | #Главное — это взлететь | #Да хранит тебя Изида | #Два тракториста | #Дети пепси-колы задумчиво отходят ко сну | #Кад Годдо | #Максим-лесник | #Но флот не опозорю | #Она тратила больше, чем ему может присниться | #Отсекать привязанности | #Ты можешь спросить себя, где мой новый красивый дом | #Шестёрки с дрянью