Это — статья раздела
Цитатник Аквариума
У него труба из кости,
Он начнёт в неё трубить.
Созовёт голодных духов,
Их собой поить-кормить.
Смысл выражения «придёт йогин на кладбище отсекать привязанности» мы разбирали в одной из первых записей цитатника. Тогда мистическая практика скармливания аскета голодным духам была описано достаточно подробно. Но в прошлой записи, про пляшущих на заднем дворе налджорпов, я рассказал, что начал читать книгу французской исследовательницы ламаизма Александры Давид-Неэль «Мистики и маги Тибета» (1929). Откуда, собственно, и узнал про налджорпов. Читая книгу далее, я обнаружил подробные описания ритуала скармливания себя духам от непосредственной очевидицы. И я обязан поделиться этими зачастую чудовищными рассказами.
Александра называет данный обряд «тшед». Так напечатано в имеющемся у меня издании 1991 года (Москва: Дягилевъ Центръ, ЦДЛ), в котором повсеместно вместо «ё» указывается «е». С учётом того, что Оле Нидал в «Открытии алмазного пути» употребляет слово «чёд», могу предположить, что Давид-Неэль на самом деле произносила «тшёд». Как бы то ни было, путешественница подробно пересказала смысл и процесс обряда со слов отшельника Кушонга Вантшеена, а затем стала личной свидетельницей тшёда, который совершал один из учеников-налджорпа.
Согласно устоявшейся в ламаизме практике, таинство совершается предпочтительно на кладбищах или в местах, где когда-то произошли трагические события. Мистик, совершающий обряд, «должен уметь манипулировать особым способом различными предметами культа и играть на тамбурине и на трубе из бедренной человеческой кости». Тибетцы называют её канглинг.
У него труба из кости,
Он начнёт в неё трубить.
Учеников готовит к обряду наставник. По замечанию Александры Давид-Неэль, которая у себя на родине была танцовщицей балета, лама «отдалённо напоминает балетмейстера. Но его окружают не сияющие улыбки балерин в розовых трико; перед ним пляшут исхудавшие от самоистязания и лишений молодые подвижники, в рубище, с пылающими исступлением и диким упорством глазами на воспалённых грязных лицах. Они готовятся к чреватому опасностями испытанию, и их неотступно терзает мысль об ужасном ужине, когда тело их будет служить угощением для изголодавшихся демонов».
В чём же суть этого таинства-ужина? Мистик трубит в канглинг, приглашая духов полакомиться его собственной плотью. Практикующий обряд тшёд «воображает божество женского пола, олицетворяющее собственную волю. Этот образ его воли устремляется из его головы, через макушку с саблей в руке. Одним быстрым взмахом она отрубает ему голову. Затем, в то время как со всех сторон в ожидании лакомства и угощения слетаются стаи вампиров, она отсекает от тела руки и ноги, сдирает с туловища кожу и вспарывает живот. Из живота вываливаются внутренности, ручьями течёт кровь, а омерзительные гости раздирают, грызут и смачно чавкают».
Созовёт голодных духов,
Их собой поить-кормить.
Интересно, что священнодействующий монах сам натравливает демонов на добычу следующими ритуальными заклинаниями: «На протяжении беспредельного ряда веков, в процессе повторяющихся существований, я заимствовал у бесчисленных существ за счёт их благоденствия и их жизней мою пищу, мою одежду и всевозможные блага, чтобы содержать своё тело в добром здравии, в радости и защищать его от смерти. Нынче я плачу долги, предлагая на истребление своё тело, которое я так любил, холил и лелеял. Я отдаю свою плоть алчущим, кровь – жаждущим, свою кожу – тем, кто наг, кости свои – на костёр для тех, кто страдает от холода. Я отдаю своё счастье несчастным, своё дыхание жизни – умирающим… Бесчестье да падёт на мою голову, если я устрашусь принести эту жертву».
В результате монах должен представить себе, будто от него осталась маленькая кучка обуглившихся останков, плавающая на поверхности озера грязи – «грязи от нечистых помыслов и дурных дел, запятнавших его духовную сущность на протяжении неисчислимого ряда существований, начало которых затеряно во тьме времён». Тшёд заканчивается с восходом ночи, когда практик постепенно приходит в себя после всех испытанных кошмаров.
Итог ритуала отсекания привязанностей для налджорпы Александра Давид-Неэль описывает как абсолютное перешагивание через собственное «я»: «Нужно, чтобы он понял, что идея самопожертвования, охватившая его, – только иллюзия, родившаяся из слепой гордыни, не имеющая под собой почвы. В действительности, он ничего не может дать, потому что он сам ничто».
Француженка стала свидетелем одного такого ритуала в исполнении юного ученика могущественного тибетского аскета Рабджомса Гиатсо. Женщина натурально испугалась за здоровье монаха, который находился, если использовать европейскую терминологию, в состоянии транса и психоза, полностью соотнеся являвшиеся ему ужасы с действительностью. Давид-Неэль даже обратилась в ту ночь за помощью к учителю бедного юноши. Но тот хладнокровно ответил: «Лицезрение истины – драгоценная жемчужина, и за неё приходится дорого платить».
Если вы думаете, что подобный экстатический ритуал совершается один раз, то это не так. Александра Давид-Неэль сообщает, что некоторые ламы отправляются в многомесячный путь, чтобы совершить тшёд у 108 кладбищ, 108 озёр и 108 лесов (число 108 – сакральное в буддизме). Другими словами, отсекать таким образом привязанности тибетские мистики могут сотни раз, а в некоторых монастырях практикуется даже коллективный тшёд.
Надеюсь, что не слишком утомил вас многочисленными описаниями и цитатами. С другой стороны, всегда чудесно переосмыслить давно знакомую песню с чудовищными ритуалами, которые легли в основу её текста. Теперь у меня уже не получится иначе, как с чувством панического страха и тревоги, переслушивать строчку: «Ох, скорей бы солнце встало над кладбищем моей родины». Что же пережил автор в эту тяжёлую ночь…
Другие цитаты Аквариума
► Ламы линии Кагью
► Коллеги на алмазном пути
► Меня клюнул в темя божественный гусь
Именно эта запись в VK
Присоединяйтесь к сообществу ВКонтакте