Принцесса Клементина проснулась из-за непонятной беготни по коридорам дворца и приглушённых толстыми стенами криков. Время было самое что ни на есть раннее, около пяти утра, поэтому Клементина подумала: «Какие такие важные дела могли поднять на уши весь дворец? На рассвете ведь снятся самые лёгкие сны! Ух, ну вот только узнаю, кто посмел потревожить мой покой – прикажу папе снять с него шкуру и обсыпать солью!».

Снаружи послышалось возбуждённое шуршание. Сопящие слуги бурно обсуждали что-то громким, совсем не подобающим женской половине дворца шёпотом. Как ни хотелось Клементине понежиться дальше и сладко уснуть, но беспокойство прислуги передалось и ей. С раздражением прин-цесса встала и топнула ногой, очень недовольная происходящим. Шорохи за дверью спальни моментально стихли, и коридор превратился в одно напряжённое, ловящее каждый звук ухо.

– Эй, ну кто там! – потребовала ответа Клементина. – Что за скачки устроили, негодная челядь!

Через несколько мгновений дверь приоткрылась и внутрь проник нос Ариадны, няньки принцессы.

– Дорогая моя, любезная! – расплылась в извиняющейся улыбке Ариадна и на носочках подбежала к Клементине. Однако встревоженность в её голосе была неподдельная. – Во дворце переполох! Король поднял стражу, чтобы найти подлеца, который посмел совершить это ужасное злодеяние! Лучшие цирковые акробаты несутся сюда, чтобы снять мерзкое полотнище!

– Подожди, подожди! – перебила её ещё сонная принцесса и с волнением зевнула. – Какое полотнище? Что за подлецы? Почему акробаты? Чепуха какая-то. Ты мне толком объясни, что случилось!

Ариадна перешла на совсем еле уловимый шёпот и всем своим суще-ством приблизилась к уху Клементины:

– Король приказал всё убрать до твоего пробуждения! Милая моя, не выдай нас, смертных! Мы как могли, и…

– Да тьфу ты, няня! – принцесса повторно топнула ногой. – Я спраши-ваю у тебя по-королевски: что стряслось??

– Господи! – Ариадна со страху перекрестилась. – Беда, голубушка! Стряслось, ещё как стряслось! Неизвестный негодяй ночью повесил на внутреннюю стену дворца полотнище с неприличным признанием… Король строго-настрого… чтобы ты не видела… Не успели ещё, милая!

– Та-а-ак!!! – рассердилась Клементина. – Не хочешь по-хорошему – будет как всегда! Ну-ка, одевай меня, быстро! Пошевеливайся, неряха!

Спустя пару минут вся прислуга женской половины дворца стояла на ушах, но была, что называется, тише воды ниже травы. Клементина с свире-постью тигрицы следовала к окну, из которого можно было разглядеть по-следствия ночных событий. Перед лестницей на третий этаж, выходивший как раз на въездные ворота и башню, по стойке смирно стоял королевский полковник – усатый таракан лет пятидесяти, слепо выполнявший все приказы своего повелителя.

– Ваше высочество! – по-солдафонски протарабанил он. – Его величе-ство строго запретил проход даже лицам августейшей осо…

– Отойди!! – пнула его в бок Клементина и устремилась вниз по лестнице. У полковника от такой неожиданности подогнулись колени. Мгновение он простоял, как осёл, а затем ринулся вслед за принцессой с нелепыми увещеваниями «Сам король…», «Помилуйте, сударыня…» и «Ежели что – я против принцессы ни-ни…».

Король Базилик только и успел что обернуться. Клементина – ни с кем не поздоровавшись и никого не удостоив даже взгляда – подбежала к огромному окну и от восторга прижала скрещенные руки к заволновавшейся груди.

– Клементиночка моя, – сообразил, наконец, король, – не переживай, солнце! Мы всё это уберём, сожжём, никаких следов не останется! А наглеца накажем!!! Ты уж мне поверь, золотце! Захочешь – я его трижды казню!

Король пустился в перечисление всевозможных способов умерщвления, но принцесса его совсем не слушала. Прикусив губу, она наслаждалась открывавшимся видом. На правой от въездной башни стене висел огромный стяг с вышитыми ярко-синим бархатом буквами: «Клементина». Базилик всё кипел от воображаемых казней и периодически прыскал на министров слюной, но Клементина упорно отказывалась его слушать.

– Какая красота… – произнесла она, и король моментально умолк.
Королевские советники в недоумении переглянулись, а прислуга поот-крывала рты.

– Что? Как это понимать: красота? – непонимающе вертел головой по сторонам король. – Что значит красота? Почему красота?

Все присутствовшие тут же сами завертели головами и наперебой стали шуметь: «Да, причём здесь красота!», «Ничего себе – красота!» и – самые прозорливые – «Это возмутительно: красота!!».

Но Клементина попала под очарование вида и не могла оторвать от сверкающего в лучах летнего солнца полотнища.

– Вот бы найти того, кто это сделал… – мечтательно пропела она, уперев прижатые ладони к щеке.

– Конечно, найдём! – сообразил король. – Найдём и накажем по всей строгости! Четвертуем, повесим, да сожжём наконец.

На пролёте лестницы воцарилась гнятущая тишина. Министры заняли выжидательную позицию, а прислуга перестала дышать. Некоторых выдавали только пульсирующие в висках венки. До Клементины дошёл, наконец, смысл отцовских слов. Она грозно и резко обернулась и закричала срывающимся на писк голосом:

– Пап, ты чего сдурел!!! Какое «повесить»!?! С ума сошёл, что ли? Найти – и на танцы! Слышишь меня – на та-а-анцы!!!

Помощники государя повжимали шеи, а кто-то из кухарок даже уронил фарфоровую чашку.

– Конечно, на танцы… – развёл руками король и осмотрел присутству-ющих благодушно и немножко театрально. – Конечно, доченька! Найдём и сразу на бал приведём! Под белы, так сказать, ручень…

Клементина обожгла короля своими двумя сапфирами, загоревшимися в глазницах, и Базилик поправился:

– …и просто приведём. Доставим с охраной, в карете.

– Не доставим, а пригласим! – приказала ему Клементина.

– Разумеется, доченька! Всего лишь пригласим, так сказать, просто по-просим…

– И не просто попросим, а доставим! С охраной и в карете.

– Ннннда! – хрипло подтвердил король, побоявшийся сбрякнуть ещё что-нибудь лишнее.

Принцесса счастливо улыбнулась и убежала наверх, в свои покои.

* * *

Тем временем король рассвирепел пуще прежнего. За час до пробужде-ния дочери властелин уже разослал по всем провинциям солдат, чтобы уже к завтраку те нашли злодея и притащили его во дворец. Но теперь ход дела принял совсем другой оборот. Притаскивать теперь было строжайше запре-щено, а велено – искать с прилежанием и, найдя, одарить богатыми дарами, золотом и вином, и просить от лица самого королевского величества собла-говолить принять участие в ежегодном бале.

Это-то изменение и доставляло головную боль Базилику. Он прекрасно знал своего генерала Артавазда, который легко мог выбить у человека при-знание в убийстве, которое сам только думал совершить. Поэтому передать переменившиеся указания было необходимо как можно скорее, желательно – молниеносно. Артавазд, конечно, пообещал, что всё будет исполнено в лучшем виде, но король отдельно попросил о том, чтобы найден был именно тот, кто это сделал, безо всяких фальсификаций. Генерал дал своё генеральное слово, и теперь оставалось только ждать.

* * *

Клементина сама не заметила, как вбежала в спальню и прыгнула на пе-рину, как в морской омут. Довольно долго принцесса куталась в одеяле и сбивала ногами подушки, но вскоре устала и позвала Ариадну:

– Няня, няня! – весело крикнула она.

Няня, показалось, появилась быстрее, чем Клементина успела её позвать.

– Да, моя госпожа! – вид её лица был настороженный и боязливый.

– Слушай меня! – с небрежно-деловым тоном приказала принцесса ста-рой служанке. – Приведи сюда этого летописца, Мельхиора Косого, хочу с ним общаться.

– Сюда или будете переписываться? – уточнила няня.

– Конечно, переписываться! – принцесса посмотрела на неё с укоризной. Затем взяла лист бумаги и написала коротенькое письмо, которое отдала Ариадне. – Ну всё, иди. И скорей давай!

Мельхиор Косой был при дворе короля кем-то вроде бытописателя. Ничем особым он не выделялся, но принцесса ценила его… непонятно даже, за что она его ценила. Но малый был, в целом, неплохой, и даже, на предвзятый Клементинин вкус, немного интересный. Девушка знала, что Мельхиор в неё без ума влюблён, но это же так естественно – быть без ума влюблённым в принцессу, – так думала Клементина.

Запыхавшаяся Ариадна вошла к принцессе с новым письмом от Мельхиора.

«Доброе утро, моя милая Клементина! – писал он. – Как спалось?». «Опять про своё», – вперемешку с недовольством и наслаждением подумала про ответ летописца принцесса и написала новое послание.

Тучная Ариадна изрядно раскраснелась, пока носила загадочные письма туда-сюда. То ли они были любовные, то ли, как у детей, наивные, – непонятно. «Поживут на свете – перестанут всякой ерундой заниматься», – так считала няня, бегая из спальни в коридор.

Разговарили Клементина и Мельхиор много о чём. Иногда она подкалывала, он иногда откровенничал. Но неожиданно письменная беседа приняла неожиданный оборот. Клементина спросила: «Как ты думаешь, если любишь – можешь отказаться от человека, если он не любит? Для его же счастья?». «Так и должен поступить истинно любящий!» – твёрдо ответил Мельхиор. Но этот ответ жутко не понравился Клементине, она отослала няню попрощаться с молодым человеком и рухнула в кровать. Тяжёлые мысли терзали её, и ни в чём не могла найти она утешения. «Ну вот, – сокрушалась принцесса, – спросила на свою голову…».

Чтобы как-то развеселиться, Клементина снова позвала няню и приказа-ла привести придворных музыкантов. В столь ранний час половина из них крепко спала, другая половина – только готовилась ложиться: одно слово – музыканты. Тем не менее прихоть – извините: высочайшее повеление авгу-стейшей особы – была исполнена, и заспанные и помятые исполнители вва-лились в покои принцессы, дыша безрассудством и «Шато-Петри».

– Чего изволите, ваше высочество? – спросил главный певец Валуа де-сент-Крест.

– Спой-ка, любезный, – Клементина скатала губы трубочкой и мечта-тельно поглядела в окно, – ну-у… что-нибудь такое печальное, но чтобы с надеждой, яркое такое…

Валуа де-сент-Крест, разумеется, не понял, чего желает принцесса, но подал знак музыкантам, и те заиграли медленную и грустную мелодию. Клементина погрузилась в мечтательную негу и сама не заметила, как пропустила первый куплет песни. Зато припев она не только заслушала внимательно, но и как-то задели её за живое эти нехитрые слова:

– Но дай Бог – они в одной из средневековых пьес
Когда-нибудь ведь стет-а-тетятся…

Нет, эта надежда была для Клементины сродни уколу шпагой в сердце. Она кинула в музыкантов подушкой и закричала, чтобы они убирались вон. Затем рухнула в объятья постели, и горячая слеза прокатилась по горящей щеке Клементины. Все её мысли были заняты ИМ…

Тем временем операция по поиску хулигана, а точнее – героя, оказалась на грани срыва. Пришедший к завтраку генерал доложил королю, что прочёсана была каждая деревня, но нарушитель спокойствия найден так и не был.

– Как это – не был?? – разозлился Базилик и капнул желтком себе на салфетку. Король любил с утра кушать яйца всмятку. Его дочка предпочитала жареную яичницу. – Как это, я тебя спрашиваю, не был? А?

– Ваше величество приказало искать честно, и я докладываю, что ни в городах, ни в сёлах ваших владений преступ… искомый человек найден не был. Из этого следует…

– Ты что, совсем свихнулся, Артавазд? Голову на плахе оставить хо-чешь? Как это так: не нашёл! – король надул щёки и развёл руками. – Что из этого следует?

– …что этот человек живёт во дворце.

Король поперхнулся и вовсе выронил варёное яйцо из рук. Дело оказа-лось хитрее, чем ожидал Базилик. Выяснить, кто мог выкинуть такой фокус во дворце, пожалуй, ещё сложнее, чем во всём королевстве. Тем не менее нарушитель спокойствия был найден в тот же день, за несколько часов до бала.

* * *

Клементина наряжалась к празднику больше часа. Выбирала платье, румянила щёки и душилась заморскими духами. В папе она не сомневалась: уж он-то со дна морского достанет любого и каждого, а по горячим следам – тем более. Стрелки часов подбирались к шести, и лакей в лакированных туфлях чинно пристукнул каблуками перед спальней принцессы. Через мгновение внутрь вбежала Ариадна и прошептала, что папенька зовёт вниз.

Гости уже собрались. Статные мужчины в чёрных фраках. Яркие жен-щины в искрящихся нарядах. Муравейник прислуги с армадой шампанского и конфеток-помадок. Не хватало только его… Того самого рыцаря без страха и упрёка… Точнее, не то чтобы не хватало: король подмигнул дочери, что молодой человек здесь. Но вот кто он – пока оставалось загадкой.

«А вдруг он какой-нибудь урод? – думала принцесса, пока шла мимо гостей, слегка кланяясь и подавая мужчинам ручку. – Или наглец и грубиян? Да нет! Нет-нет-нет!!! Конечно же, это ОН!». Клементина знала… да нет – она чувствовала, что это был он. Ну кто же ещё может пойти на такой почти преступный шаг!

Из шеренги приглашённых выделился сияющий Мельхиор и учтиво поклонился Клементине. Принцесса дала ему свою ручку и улыбчиво проследовала дальше. Наконец в толпе она заметила ЕГО – Лекса-фа-минор. Клементина была влюблена в него просто по уши! Она его обожала, думала о нём каждую минуту, но тот что-то не вполне отвечал ей взаимностью. Принцесса жутко переживала, но в глубине души – да и не только в глубине – надеялась, что между ними всё ещё наладится.

Увидев Лекса, Клементина совсем расцвела, разулыбалась. Гости, мимо которых она проходила, приняли это на свой счёт и стали с утроенной силой осыпать принцессу комплиментами и целовать ей руки. Но она уже не видела ничего и никого, кроме своего лучезарного Лекса. Но если бы хоть на мгновение она обернулась назад, то стала бы свидетельницей удивительной картины.

Король вместе с генералом чуть ли не вприпрыжку кинулись к Мельхи-ору Косому и стали сыпать в него цепкими приказами. Мельхиор расте-рянно улыбался, но в знак согласия головой кивал. Вскоре он вышел из среды гостей, направился вслед за принцессой и догнал её как раз в тот момент, когда Клементина подходила к Лексу.

Летописец шепнул что-то на ухо девушке, и та вся буквально зарделась. Улыбка её стала ещё светлее, а настроение подскочило до небес. Клементина подала ручку Лексу и обменялась с ним несколькими фразами. После окончания ритуала начались танцы, и весь вечер принцесса кружилась в вальсе только с Лексом. Клементина горела двумя своими негасимыми сапфирами, а её кавалер был галантен и учтив. Когда придворный оркестр затянул средневековую пьесу и странное выражение «стет-а-тетиться», Мельхиор понуро вышел из залы.

* * *

На следующее утро главный глашатай королевства официально объявил, что признание в любви к принцессе новым способом вывешивания цветных полотнищ – дело рук Лекса-фа-минора. Торжественно был назначен день свадьбы, и спустя месяц они поженились и зажили весело и счастливо.

И только двум людям в королевстве – генералу и самому королю – было известно, каких мук стоило молодому летописцу Мельхиору Косому подойти на бале к Клементине и солгать: «Ваше величество, королевская гвардия нашла влюблённого в вас человека – это стоящий перед вами Лекс-фа-минор!». За последнего король не переживал: стерпится – слюбится! Недаром же полкоролевства приданого!!!

А вот Мельхиор покинул дворец навсегда. Говорят, он уехал в деревню и занялся разведением куриц. Благодарный король, по слухам, закупает яйца для яичницы своей дочери только у него. Говорят ещё, Мельхиор женился. Ой, да мало ли что говорят в сказках! На то они ведь и сказки, не правда ли…

18, 19 января 2010 г.

Другие произведения Михаила Кожаева

↓ Все комментарии вон туда — под надпись «Добавить комментарий»! ↓