Принцесса Клементина проснулась из-за непонятной беготни по коридорам дворца и приглушённых толстыми стенами криков. Время было самое что ни на есть раннее, около пяти утра, поэтому Клементина подумала: «Какие такие важные дела могли поднять на уши весь дворец? На рассвете ведь снятся самые лёгкие сны! Ух, ну вот только узнаю, кто посмел потревожить мой покой – прикажу папе снять с него шкуру и обсыпать солью!».

Снаружи послышалось возбуждённое шуршание. Сопящие слуги бурно обсуждали что-то громким, совсем не подобающим женской половине дворца шёпотом. Как ни хотелось Клементине понежиться дальше и сладко уснуть, но беспокойство прислуги передалось и ей. С раздражением принцесса встала и топнула ногой, очень недовольная происходящим. Шорохи за дверью спальни моментально стихли, и коридор превратился в одно напряжённое, ловящее каждый звук ухо.

– Эй, ну кто там! – потребовала ответа Клементина. – Что за скачки устроили, негодная челядь!

Через несколько мгновений дверь приоткрылась и внутрь проник нос Ариадны, няньки принцессы.

– Дорогая моя, любезная! – расплылась в извиняющейся улыбке Ариадна и на носочках подбежала к Клементине. Однако встревоженность в её голосе была неподдельная. – Во дворце переполох! Король поднял стражу, чтобы найти подлеца, который посмел совершить это ужасное злодеяние! Лучшие цирковые акробаты несутся сюда, чтобы снять мерзкое полотнище!

– Подожди, подожди! – перебила её ещё сонная принцесса и с волнением зевнула. – Какое полотнище? Что за подлецы? Почему акробаты? Чепуха какая-то. Ты мне толком объясни, что случилось!

Ариадна перешла на совсем еле уловимый шёпот и всем своим существом приблизилась к уху Клементины:

– Король приказал всё убрать до твоего пробуждения! Милая моя, не выдай нас, смертных! Мы как могли, и…

– Да тьфу ты, няня! – принцесса повторно топнула ногой. – Я спрашиваю у тебя по-королевски: что стряслось??

– Господи! – Ариадна со страху перекрестилась. – Беда, голубушка! Стряслось, ещё как стряслось! Неизвестный негодяй ночью повесил на внутреннюю стену дворца полотнище с неприличным признанием… Король строго-настрого… чтобы ты не видела… Не успели ещё, милая!

– Та-а-ак!!! – рассердилась Клементина. – Не хочешь по-хорошему – будет как всегда! Ну-ка, одевай меня, быстро! Пошевеливайся, неряха!

Спустя пару минут вся прислуга женской половины дворца стояла на ушах, но была, что называется, тише воды ниже травы. Клементина с свирепостью тигрицы следовала к окну, из которого можно было разглядеть последствия ночных событий. Перед лестницей на третий этаж, выходивший как раз на въездные ворота и башню, по стойке смирно стоял королевский полковник – усатый таракан лет пятидесяти, слепо выполнявший все приказы своего повелителя.

– Ваше высочество! – по-солдафонски протарабанил он. – Его величество строго запретил проход даже лицам августейшей осо…

– Отойди!! – пнула его в бок Клементина и устремилась вниз по лестнице. У полковника от такой неожиданности подогнулись колени. Мгновение он простоял, как осёл, а затем ринулся вслед за принцессой с нелепыми увещеваниями «Сам король…», «Помилуйте, сударыня…» и «Ежели что – я против принцессы ни-ни…».

Король Базилик только и успел что обернуться. Клементина – ни с кем не поздоровавшись и никого не удостоив даже взгляда – подбежала к огромному окну и от восторга прижала скрещенные руки к заволновавшейся груди.

– Клементиночка моя, – сообразил, наконец, король, – не переживай, солнце! Мы всё это уберём, сожжём, никаких следов не останется! А наглеца накажем!!! Ты уж мне поверь, золотце! Захочешь – я его трижды казню!

Король пустился в перечисление всевозможных способов умерщвления, но принцесса его совсем не слушала. Прикусив губу, она наслаждалась открывавшимся видом. На правой от въездной башни стене висел огромный стяг с вышитыми ярко-синим бархатом буквами: «Клементина». Базилик всё кипел от воображаемых казней и периодически прыскал на министров слюной, но Клементина упорно отказывалась его слушать.

– Какая красота… – произнесла она, и король моментально умолк.
Королевские советники в недоумении переглянулись, а прислуга пооткрывала рты.

– Что? Как это понимать: красота? – непонимающе вертел головой по сторонам король. – Что значит красота? Почему красота?

Все присутствовавшие тут же сами завертели головами и наперебой стали шуметь: «Да, причём здесь красота!», «Ничего себе – красота!» и – самые прозорливые – «Это возмутительно: красота!!».

Но Клементина попала под очарование вида и не могла оторвать от сверкающего в лучах летнего солнца полотнища.

– Вот бы найти того, кто это сделал… – мечтательно пропела она, уперев прижатые ладони к щеке.

– Конечно, найдём! – сообразил король. – Найдём и накажем по всей строгости! Четвертуем, повесим, да сожжём наконец.

На пролёте лестницы воцарилась гнетущая тишина. Министры заняли выжидательную позицию, а прислуга перестала дышать. Некоторых выдавали только пульсирующие в висках венки. До Клементины дошёл, наконец, смысл отцовских слов. Она грозно и резко обернулась и закричала срывающимся на писк голосом:

– Пап, ты чего сдурел!!! Какое «повесить»!?! С ума сошёл, что ли? Найти – и на танцы! Слышишь меня – на та-а-анцы!!!

Помощники государя повжимали шеи, а кто-то из кухарок даже уронил фарфоровую чашку.

– Конечно, на танцы… – развёл руками король и осмотрел присутствующих благодушно и немножко театрально. – Конечно, доченька! Найдём и сразу на бал приведём! Под белы, так сказать, ручень…

Клементина обожгла короля своими двумя сапфирами, загоревшимися в глазницах, и Базилик поправился:

– …и просто приведём. Доставим с охраной, в карете.

– Не доставим, а пригласим! – приказала ему Клементина.

– Разумеется, доченька! Всего лишь пригласим, так сказать, просто попросим…

– И не просто попросим, а доставим! С охраной и в карете.

– Ннннда! – хрипло подтвердил король, побоявшийся сбрякнуть ещё что-нибудь лишнее.

Принцесса счастливо улыбнулась и убежала наверх, в свои покои.

* * *

Тем временем король рассвирепел пуще прежнего. За час до пробуждения дочери властелин уже разослал по всем провинциям солдат, чтобы уже к завтраку те нашли злодея и притащили его во дворец. Но теперь ход дела принял совсем другой оборот. Притаскивать теперь было строжайше запрещено, а велено – искать с прилежанием и, найдя, одарить богатыми дарами, золотом и вином, и просить от лица самого королевского величества соблаговолить принять участие в ежегодном бале.

Это-то изменение и доставляло головную боль Базилику. Он прекрасно знал своего генерала Артавазда, который легко мог выбить у человека при-знание в убийстве, которое сам только думал совершить. Поэтому передать переменившиеся указания было необходимо как можно скорее, желательно – молниеносно. Артавазд, конечно, пообещал, что всё будет исполнено в лучшем виде, но король отдельно попросил о том, чтобы найден был именно тот, кто это сделал, безо всяких фальсификаций. Генерал дал своё генеральное слово, и теперь оставалось только ждать.

* * *

Клементина сама не заметила, как вбежала в спальню и прыгнула на перину, как в морской омут. Довольно долго принцесса куталась в одеяле и сбивала ногами подушки, но вскоре устала и позвала Ариадну:

– Няня, няня! – весело крикнула она.

Няня, показалось, появилась быстрее, чем Клементина успела её позвать.

– Да, моя госпожа! – вид её лица был настороженный и боязливый.

– Слушай меня! – с небрежно-деловым тоном приказала принцесса старой служанке. – Приведи сюда этого летописца, Мельхиора Косого, хочу с ним общаться.

– Сюда или будете переписываться? – уточнила няня.

– Конечно, переписываться! – принцесса посмотрела на неё с укоризной. Затем взяла лист бумаги и написала коротенькое письмо, которое отдала Ариадне. – Ну всё, иди. И скорей давай!

Мельхиор Косой был при дворе короля кем-то вроде бытописателя. Ничем особым он не выделялся, но принцесса ценила его… непонятно даже, за что она его ценила. Но малый был, в целом, неплохой, и даже, на предвзятый Клементинин вкус, немного интересный. Девушка знала, что Мельхиор в неё без ума влюблён, но это же так естественно – быть без ума влюблённым в принцессу, – так думала Клементина.

Запыхавшаяся Ариадна вошла к принцессе с новым письмом от Мельхиора.

«Доброе утро, моя милая Клементина! – писал он. – Как спалось?». «Опять про своё», – вперемешку с недовольством и наслаждением подумала про ответ летописца принцесса и написала новое послание.

Тучная Ариадна изрядно раскраснелась, пока носила загадочные письма туда-сюда. То ли они были любовные, то ли, как у детей, наивные, – непонятно. «Поживут на свете – перестанут всякой ерундой заниматься», – так считала няня, бегая из спальни в коридор.

Разговаривали Клементина и Мельхиор много о чём. Иногда она подкалывала, он иногда откровенничал. Но неожиданно письменная беседа приняла неожиданный оборот. Клементина спросила: «Как ты думаешь, если любишь – можешь отказаться от человека, если он не любит? Для его же счастья?». «Так и должен поступить истинно любящий!» – твёрдо ответил Мельхиор. Но этот ответ жутко не понравился Клементине, она отослала няню попрощаться с молодым человеком и рухнула в кровать. Тяжёлые мысли терзали её, и ни в чём не могла найти она утешения. «Ну вот, – сокрушалась принцесса, – спросила на свою голову…».

Чтобы как-то развеселиться, Клементина снова позвала няню и приказа-ла привести придворных музыкантов. В столь ранний час половина из них крепко спала, другая половина – только готовилась ложиться: одно слово – музыканты. Тем не менее прихоть – извините: высочайшее повеление августейшей особы – была исполнена, и заспанные и помятые исполнители ввалились в покои принцессы, дыша безрассудством и «Шато-Петри».

– Чего изволите, ваше высочество? – спросил главный певец Валуа де-сент-Крест.

– Спой-ка, любезный, – Клементина скатала губы трубочкой и мечтательно поглядела в окно, – ну-у… что-нибудь такое печальное, но чтобы с надеждой, яркое такое…

Валуа де-сент-Крест, разумеется, не понял, чего желает принцесса, но подал знак музыкантам, и те заиграли медленную и грустную мелодию. Клементина погрузилась в мечтательную негу и сама не заметила, как пропустила первый куплет песни. Зато припев она не только заслушала внимательно, но и как-то задели её за живое эти нехитрые слова:

– Но дай Бог – они в одной из средневековых пьес
Когда-нибудь ведь стет-а-тетятся…

Нет, эта надежда была для Клементины сродни уколу шпагой в сердце. Она кинула в музыкантов подушкой и закричала, чтобы они убирались вон. Затем рухнула в объятья постели, и горячая слеза прокатилась по горящей щеке Клементины. Все её мысли были заняты ИМ…

Тем временем операция по поиску хулигана, а точнее – героя, оказалась на грани срыва. Пришедший к завтраку генерал доложил королю, что прочёсана была каждая деревня, но нарушитель спокойствия найден так и не был.

– Как это – не был?? – разозлился Базилик и капнул желтком себе на салфетку. Король любил с утра кушать яйца всмятку. Его дочка предпочитала жареную яичницу. – Как это, я тебя спрашиваю, не был? А?

– Ваше величество приказало искать честно, и я докладываю, что ни в городах, ни в сёлах ваших владений преступ… искомый человек найден не был. Из этого следует…

– Ты что, совсем свихнулся, Артавазд? Голову на плахе оставить хочешь? Как это так: не нашёл! – король надул щёки и развёл руками. – Что из этого следует?

– …что этот человек живёт во дворце.

Король поперхнулся и вовсе выронил варёное яйцо из рук. Дело оказалось хитрее, чем ожидал Базилик. Выяснить, кто мог выкинуть такой фокус во дворце, пожалуй, ещё сложнее, чем во всём королевстве. Тем не менее нарушитель спокойствия был найден в тот же день, за несколько часов до бала.

* * *

Клементина наряжалась к празднику больше часа. Выбирала платье, румянила щёки и душилась заморскими духами. В папе она не сомневалась: уж он-то со дна морского достанет любого и каждого, а по горячим следам – тем более. Стрелки часов подбирались к шести, и лакей в лакированных туфлях чинно пристукнул каблуками перед спальней принцессы. Через мгновение внутрь вбежала Ариадна и прошептала, что папенька зовёт вниз.

Гости уже собрались. Статные мужчины в чёрных фраках. Яркие женщины в искрящихся нарядах. Муравейник прислуги с армадой шампанского и конфеток-помадок. Не хватало только его… Того самого рыцаря без страха и упрёка… Точнее, не то чтобы не хватало: король подмигнул дочери, что молодой человек здесь. Но вот кто он – пока оставалось загадкой.

«А вдруг он какой-нибудь урод? – думала принцесса, пока шла мимо гостей, слегка кланяясь и подавая мужчинам ручку. – Или наглец и грубиян? Да нет! Нет-нет-нет!!! Конечно же, это ОН!». Клементина знала… да нет – она чувствовала, что это был он. Ну кто же ещё может пойти на такой почти преступный шаг!

Из шеренги приглашённых выделился сияющий Мельхиор и учтиво поклонился Клементине. Принцесса дала ему свою ручку и улыбчиво проследовала дальше. Наконец в толпе она заметила ЕГО – Лекса-фа-минор. Клементина была влюблена в него просто по уши! Она его обожала, думала о нём каждую минуту, но тот что-то не вполне отвечал ей взаимностью. Принцесса жутко переживала, но в глубине души – да и не только в глубине – надеялась, что между ними всё ещё наладится.

Увидев Лекса, Клементина совсем расцвела, разулыбалась. Гости, мимо которых она проходила, приняли это на свой счёт и стали с утроенной силой осыпать принцессу комплиментами и целовать ей руки. Но она уже не видела ничего и никого, кроме своего лучезарного Лекса. Но если бы хоть на мгновение она обернулась назад, то стала бы свидетельницей удивительной картины.

Король вместе с генералом чуть ли не вприпрыжку кинулись к Мельхиору Косому и стали сыпать в него цепкими приказами. Мельхиор растерянно улыбался, но в знак согласия головой кивал. Вскоре он вышел из среды гостей, направился вслед за принцессой и догнал её как раз в тот момент, когда Клементина подходила к Лексу.

Летописец шепнул что-то на ухо девушке, и та вся буквально зарделась. Улыбка её стала ещё светлее, а настроение подскочило до небес. Клементина подала ручку Лексу и обменялась с ним несколькими фразами. После окончания ритуала начались танцы, и весь вечер принцесса кружилась в вальсе только с Лексом. Клементина горела двумя своими негасимыми сапфирами, а её кавалер был галантен и учтив. Когда придворный оркестр затянул средневековую пьесу и странное выражение «стет-а-тетиться», Мельхиор понуро вышел из залы.

* * *

На следующее утро главный глашатай королевства официально объявил, что признание в любви к принцессе новым способом вывешивания цветных полотнищ – дело рук Лекса-фа-минора. Торжественно был назначен день свадьбы, и спустя месяц они поженились и зажили весело и счастливо.

И только двум людям в королевстве – генералу и самому королю – было известно, каких мук стоило молодому летописцу Мельхиору Косому подойти на бале к Клементине и солгать: «Ваше величество, королевская гвардия нашла влюблённого в вас человека – это стоящий перед вами Лекс-фа-минор!». За последнего король не переживал: стерпится – слюбится! Недаром же полкоролевства приданого!!!

А вот Мельхиор покинул дворец навсегда. Говорят, он уехал в деревню и занялся разведением куриц. Благодарный король, по слухам, закупает яйца для яичницы своей дочери только у него. Говорят ещё, Мельхиор женился. Ой, да мало ли что говорят в сказках! На то они ведь и сказки, не правда ли…

18, 19 января 2010 г.

Все рассказы Михаила Кожаева
Другие произведения автора

↓ Все комментарии вон туда — под надпись «Добавить комментарий»! ↓