Коготок увяз – всей птичке пропасть!

Март прошлого года

Первые весенние недели превратились для Лизы в настоящую сказку. Алексей купал её в цветах и подарках, галантно ухаживал, делал комплименты и героически дожидался любимую из салонов красоты. Но всё это не так сложно для богатого человека. Вот чему Лиза действительно сильно удивилась – её избранник стал учить стихи! Однажды вечером, вернувшись домой с букетом жёлтых роз, он встал на колено и прочитал наизусть Пастернака. Какую-то простительную по незнанию ерунду, и девушка впоследствии постаралась привить ему вкус правильными рекомендациями… Но сам факт того, что Алексей наконец-то сделал то, о чём она его неоднократно просила и о чём всегда мечтала, – это поразило её до глубины души! Говорят, когда мужчина по-настоящему влюбляется, он делает то, на что бы никогда не решился раньше. Фандорин, например, добиваясь сердца столичной актрисы, взялся за сочинение пьесы, хотя всю жизнь распутывал преступления, – припомнила Лиза. Но даже такие превращения казались малозначительными в сравнении с прогрессом Алексея.

Он записался в тренажёрный зал, хотя девушка уже потеряла надежду увидеть перед собой хоть что-либо, отдалённо напоминающее голливудского актёра. Алексей начал читать – занятие, доводившее его раньше до сна или откровенного раздражения. Перестал критиковать «тупых» водителей и ездить, складывая на ходу боковые зеркала, чтобы пролететь между двумя грузовиками. Он по-другому теперь воспринимал многие моменты в жизни, которые расценивал прежде категорично и односторонне, и в целом – стал мягче…

По выходным они ездили в соседние города. Гуляли по историческому центру, болтали в кафе и целовались на улице. В будни Алексей возвращался домой раньше обычного, с цветами и плюшевыми игрушками, коих скопилось уже на целый диван. Вечером они смотрели фильмы или выходили прогуляться на улицу. Март выдался на редкость тёплым, бесснежным, поэтому пройтись под золотыми лучами городских фонарей было одним удовольствием. Парки и скверы наполнялись людьми, кое-где даже играли оркестры, первые чутко угадавшие приход весны.

В институте Лиза занималась с усердием и одухотворением. Некоторые ранние лекции всё же приходилось пропускать по причине весеннего обострения у Алексея, но она их обязательно переписывала и читала дополнительную литературу. В марте их группой готовилась постановка пьесы, и девушка ежедневно повторяла свою роль, работала над дикцией, репетировала перед зеркалом позы, жесты и интонации. Алексей, всегда воспринимавший подобные затеи как шуточные и ничего не стоящие, на этот раз поддержал любимую и помогал ей, чем мог. Хоть помощь его сводилась к добровольному обнаружению полной собственной некомпетентности – Лиза ценила его стремление придать ей уверенности в своих силах. Особенно приятным ей было то, что ради её премьеры Алексей перенёс на работе важную встречу.

За неделю до спектакля Лиза вдруг почувствовала себя нехорошо. У неё потемнело в глазах, а к горлу подступила тошнота. Девушка списала недомогание на недосып, но когда признаки повторились через несколько дней, обеспокоилась не на шутку. Однако шоколад и зелёный чай в кафе института подняли Лизу на ноги. Она уже и забыла о своём самочувствии, как в самый день премьеры, на утренней репетиции, у неё закружилась голова, а в туалете – вырвало.

– Мать, ты не беременна, случаем? – бросила Маша, пока доставала из сумочки салфетки. – Захотелось острых ощущений или Лёша нашалил?

– Да ты что! – нахмурилась Лиза, умываясь перед зеркалом. – Боже, как же мне плохо!

– А то смотри, у меня с собой есть тест на беременность! – как бы между делом предложила подруга.

– Маш, мне сейчас не до шуток! – разозлилась Лиза. – Через пять часов премьера, а я себя чувствую, как американская выпускница на утро! У тебя уголь есть?

– О, у меня всё есть! – с энтузиазмом подтвердила Маша. – И уголь, и обезболивающие – у меня тут целая аптека!

И девушка раскрыла сумочку, чтобы извлечь оттуда всё необходимое. Якобы случайно наткнулась на тест и вручила его Лизе «просто, чтобы был». Нашла нужные таблетки и передала их подруге с пожеланием здоровья. Лиза привела себя в порядок и, тоже по совету Маши, отправилась выпить чёрного чая с сахаром с каким-нибудь бисквитом. Действительно, после завтрака Лизе стало намного лучше, и она вернулась к репетиции и последним приготовлениям.

К половине четвёртого провели генеральный прогон, установили декорации и определились с наиболее сложными моментами постановки: кто откуда выходит и куда уходит, что остаётся на столе в той или иной сцене, а что убирается и так далее. Стали расставлять стулья для зрителей. Во всей группе был один-единственный молодой человек – Юрка. Он отличался странным характером и среди девушек вёл себя то как шемаханский повелитель, то, наоборот, как обиженная в самых искренних чувствах жертва вселенского женского заговора. В этот раз Юрка был на подъёме. Постоянно шутил, балагурил и иногда переходил границы дозволенного в общении с противоположным полом. Девушки прекрасно знали его нрав и давно привыкли к неадекватному поведению Юрки, которое случалось с ним не так уж и редко. Однако они относились к нему, как если бы он был обездоленным или увечным. Тем более что он, действительно, страдал психическим расстройством в лёгкой форме, вследствие чего и получил льготы при поступлении на такую сложную специальность, как филология.

Юрка вызвался расставлять стулья один, однако девушки, подтвердив это его намерение, принялись ему помогать, чтобы закончить работу в срок и быть уверенными в полной готовности к спектаклю. Лиза решила воспользоваться паузой и вышла в уборную. Наткнувшись нечаянно в своей сумочке на тест, она решила – почему бы его не пройти, чтобы отсечь различные домыслы и предположения. Она уже собиралась выходить из кабинки, как на тесте чётко проявились две полоски. Лиза выпучила глаза и буквально осела. Сердце её бешено застучало, а всё тело накрыло горячей волной возбуждения и страха. Ещё долго она смотрела на совершенно неожиданный результат и не могла поверить в случившееся.

«Как это могло произойти? – отказывалась понимать Лиза. – Ну не с первого же раза!». Некоторое время она сидела молча и неподвижно. Думала пройти тест ещё раз. Гадала, рассказать ли всё Маше или нет. Боялась, как отреагирует Алексей, если это окажется правдой! И в конце концов настроила себя обрадовать его сегодня после премьеры и заодно проверить его реакцию. И с этой сладостной мыслью, таинственно улыбаясь, она вышла из туалета и направилась к сцене.

К пяти гости собрались, и в зале приглушили свет. Оставались считанные минуты до премьеры. Актрисы волновались и бегали по гримёрке, судорожно перешёптываясь друг с другом. Юрка отошёл в угол и заново прочитывал свой текст. Напряжение нарастало стремительно. Но вот на импровизированную сцену вышла декан факультета – дама лет сорока в строгом, но элегантном брючном костюме, с забранными в хвост чёрными волосами и в стильных очках.

– Дорогие друзья! – пытаясь говорить как можно громче, начала она. – В этот прекрасный весенний вечер мы собрались здесь с вами, чтобы отпраздновать всемирный день писателя! Однако сегодня наше торжество выйдет за рамки одного лишь текста и воплотится в нескольких театральных постановках с участием лучших студентов кафедры филологии нашего института!

Декан вещала ещё некоторое время. Но Алексей, который уже занял своё место в зрительном зале, перестал её слушать, когда заметил за кулисами Лизу. Она искала его глазами, но не находила. И на лице её выражались волнение и томительное ожидание. Через несколько секунд она исчезла, а конферансы служительницы науки стали подходить к концу.

– …чтобы посеять в душах зрителей зёрна настоящего искусства! Потому что литература в определённом смысле и есть семена добродетелей, которые взращиваются человеком на поле его души! И дают плод в соответствии с тем, как глубоко он принял в себя зачатки искусства и насколько прилежно подошёл к культивированию в себе настоящей личности! Потому что человек, прекрасно развитый физически, но не упражняющий свою душу в тренажёрном зале воли, неполноценен и даже ущербен. Кроме того, надеюсь, что наша постановка доставит вам также эстетическое удовольствие! Не буду долго задерживать ваше внимание! Тем более что актёры уже готовы выйти на сцену! Итак, встречайте наших очаровательных филологинь!

В зале раздались сдержанные аплодисменты. Свет сначала погас почти полностью, и в эту минуту на сцену вышли две фигуры, расположившиеся в кресле. Затем все люстры разом зажглись, и перед зрителем предстали две девушки, одна из которых была наряжена домохозяйкой бальзаковского возраста, а другая – господином лет сорока в чёрном фраке и брюках, при цилиндре и накладных усах. Зрители рассмеялись. Когда смех утих, из кулис вышла горничная – Лиза! Она сообщила о прибытии нежданного гостя. Семейная пара переполошилась, но визитёра просила к ним провести.

Появился наглец Юрка. Он стал источать немного писклявым тенором дифирамбы хозяевам и откланивался на каждом шагу. Наконец, он подошёл к господину и бесцеремонно обнял, причём так сильно, что «мужчина» бездыханно повис в воздухе с явными признаками удушения. Юрка отпустил главу семейства, и хрупкое девичье тело с грохотом пало на пол. Супруга почившего домовладельца вскрикнула от ужаса и замерла на месте. Тогда Юрка подбежал к ней и – теперь уже целенаправленно – задушил очередную жертву своей неприкаянной богатырской силы.

Осознав содеянное, убивец стал расхаживать из стороны в сторону и вскоре принял решение скрыть следы злостного преступления. Даму он посадил обратно в кресло, а господина определить не успел, потому что в эту минуту в гостиную вошла Лиза. Она хотела было спросить, подавать ли чай, но остолбенела от увиденной картины. Юрка стал объяснять, что стоит очень жаркая погода и её хозяева решили немного вздремнуть. Сударыня успела дойти до кресла, а сударь погрузился в сон прямо на ходу и свалился на пол, будучи уже во власти морфея.

Лизу такое нелепое объяснение явно не удовлетворило, и она хотела немедленно позвать на помощь. Но Юрка угадал её намерение, одним прыжком настиг её и столь же безжалостно удушил. Алексею ещё в самом начале не понравился этот Юрка. Казалось, он в большей степени лапает девушек, а не лишает их жизни. В случае с Лизой это ощущение было особенно очевидным. Алексей внутренне вскипел, но сдержался, чего требовали приличия театральной постановки.

В тот момент, когда Юрка усадил хозяина в кресло и перешёл к сокрытию убийства горничной, в комнате появился кузнец с молотом. Он сообщил, что лошади подкованы, но заметил неладное и умолк. Собственно, и эту роль, вследствие катастрофической нехватки парней, тоже играла девушка. На ней был запачканный кафтан и чёрный фартук. Кузнец спросил о произошедшем. Объяснения Юрки о сне господ были с допущениями приняты. Но рассказ о том, что горничная пришла пьяная и свалилась прямо здесь, вызвал основательные сомнения.

– Да как же это – пьяная, когда у неё изо рта кровь течёт? – резонно заметил кузнец.

– Где? – под дурачка ответил Юрка. Впрочем, Алексей отметил, что играть ему для этого не пришлось вовсе.

– Да вот же! – и кузнец склонился и надавил Лизе на щёки, в результате чего из её рта потекло густое малиновое варенье. Зал расхохотался и скривился одновременно. «Так вот почему она не произнесла ни слова, – догадался Алексей: – у неё во рту был джем!».

И на этот раз Юрка не стал ничего дожидаться и придушил в придачу кузнеца. После этого на сцене воцарился откровенный балаган. Каждого, кто выходил из-за кулис, Юрка безжалостно убивал, в перерывах причитая чистосердечно и с раскаянием. Наконец, актрисы закончились. Юрка повернулся к зрительному залу и состроил такую натуральную кровожадную мину, что некоторые едва не вскочили со своих мест, чтобы немедленно ретироваться. В этот момент на голову маньяка с грохотом рухнул занавес, который заодно скрыл всех его задушенных жертв. Зрители разом охнули, но тут же пришли в себя, потому что, казалось, прибитый до смерти Юрка вскочил на ноги и, торжественно раскрыв ладони, провозгласил:

– Коготок увяз – всей птичке пропасть! С днём писателя! С праздником, который делает вымысел реальностью!

И он с весёлым видом, исполненный достоинства, удалился за кулисы. Зал зааплодировал столь же весело, но в большей степени от смелого выбора режиссёра и неожиданной постановки. Спустя минуту занавес подняли. На сцене уже никого не было, немного поменялись декорации. Вышедшая студентка объявила новую пьесу, и театральный фестиваль продолжился. После отечественного «боевика» зрители погрузились в атмосферу чопорного английского юмора в «Лысой певице» – постановке неоднозначной и, откровенно говоря, неудачной.

Затем герои пушкинской «Барышни-крестьянки» адресовали друг другу письма не через дупло дуба, а с помощью планшетов – современный взгляд на вечные ценности. Вместо крестьянского наряда – подложные страницы в соцсетях, вместо званого ужина – распределение портфелей при слиянии концернов, директорами которых и оказались отцы романтической пары.

Алексей вспомнил, почему Лиза буквально вцепилась в эту повесть: у влюблённых там те же имена – Алексей и Лиза! Девушка долго перебирала идеи нового прочтения классики. Это вообще была её задумка – сыграть Пушкина на новый лад. Она обсуждала с Алексеем, чем современным можно заменить обучение грамоте. В черновом варианте младший Берестов учил Лизу водить автомобиль и нарадоваться не мог её успехам, не подозревая, что у неё в гараже внедорожник на зиму и купе на лето. Затем он посвящал её в премудрости покера и удивлялся, как часто Лизе идут фулхаусы, даже не догадываясь о её студии карточных фокусов. Но всё это было либо слишком сложно реализовать на сцене, либо чересчур тяжело донести до зрителя. Поэтому Лиза решила просто перенести любовную переписку с бумаги в пространство интернета.

Главную роль девушка сознательно отдала подруге, потому что не захотела играть с Юркой, и обо всём этом Алексей сейчас вдруг отчётливо вспомнил. Он не был сентиментальным, но в тот момент сердце его отчего-то застучало сильнее, и, присоединяясь к общему смеху, он даже смахнул предательскую слезинку. Неожиданно к нему пришло осознание, что эта постановка, по сути, способ Лизы выразить к нему свою любовь! Алексею даже стало стыдно, что он не замечал этого раньше и не реагировал подобающим образом. «Это её тайный язык, – догадался молодой человек, – на котором она при всех раскрывает мне свои чувства, чтобы это было понятно только нам с нею!»…

Затем зрительный зал переживал за судьбу Алисы в Суффиксалье. На этот раз героиню играла сама Лиза. Ей предстояло в некоем психоделическом сумбуре решить невероятные задачи на границе логики и языкознания. Тогда «белый заяц» Юрка проводил её через магический портал, роль которого выполнял завешенный ширмой шкаф без задней стенки. Но Лиза всегда оказывалась в ещё более сложных ситуациях, от которых у Алексея буквально закипал мозг. Но на протяжении всей постановки молодого человека не покидало ощущение, что Юрка позволяет себе лишнего. Один раз он подтолкнул Лизу в портал. В другой – обхватил её за талию, будто был не белым зайчиком, а плейбоем. И снова Алексей успокоил себя допущением, что того требовала пьеса.

Под занавес актрисы прочли весенние стихи и даже спели песню. После чего все выступавшие трижды поклонились и стали раздавать зрителям разноцветные воздушные шарики. На сцену с заключительным словом опять вышла декан. Она поблагодарила собравшихся, ещё раз поздравила всех с праздником и пожелала хранить и лелеять творческий огонь, который горит в душе каждого из нас. Зрители стали расходиться. Алексей дождался, когда родители, друзья и знакомые поздравят актрис с дебютом, и поймал Лизу в свои объятия.

– С премьерой, Принцесса моя! – расцеловал её Алексей и достал из-за спины огромный букет ярко-бордовых роз. – Ты была восхитительна!

– Спасибо! – растроганная, ответила Лиза и приняла цветы. – Принцесса? И давно ты меня так стал называть?

– Я всегда тебя так называл, просто не мог найти подходящего слова, – нашёлся молодой человек.

– Да-а? – с улыбкой удивилась Лиза. – А мне показалось – после того фильма!

Вокруг всё ходило и звенело, как в карнавальную ночь, и влюблённых иногда просили пропустить учащиеся с реквизитом и гости вечера. Понимая, что поговорить сейчас вряд ли удастся, Алексей прижал к себе Лизу и шепнул на ушко:

– Я приготовил тебе небольшой сюрприз!

– Правда? – обрадовалась Лиза, кивая кому-то в знак принятия благодарности за похвалы. – Я тебе тоже… Какой у тебя?

– Сейчас увидишь!

И он взял любимую за руку и повёл к подружкам, участвовавшим в постановке.

– Красавицы! Умницы! – обратился он к студенткам. – Вы просто замечательные! Огромное спасибо за то эстетическое удовольствие, которое вы всем нам доставили! А теперь попрошу вас вернуться в гримёрку, потому что там по случаю торжества вас будут ждать шампанское и торт!

– О-о! – раздались радостные девичьи возгласы вокруг Алексея. Лиза обратила внимание, как её одногруппницы присматриваются к парню и даже оценивающе обводят глазами. В девушке проснулось смешанное чувство великодушия превосходства и животной ревности. Впрочем, и она сдержала первый порыв и промолчала.

Между тем Алексей посмотрел куда-то вдаль и подал сигнал незнакомцу, который кивнул и стал заносить в гримёрку два блестящих хромом ведра со льдом и большущими бутылками шампанского. За шедшим следовал ещё один мужчина с коробкой и водружёнными на ней тортом и сладостями. Возгласы одобрения моментально переросли в бурю овации, как вдруг перед входной дверью материализовалась облечённая в чёрное фигура грозной декана.

– Куда это вы собрались? – преградила она путь предвестникам веселья. – По уставу вуза, в помещениях и на территории института алкоголь запрещён! Как вообще вы прошли в учебный корпус?

Среди студенток воцарилась гробовая тишина. Все они остановились, как вкопанные, и потупили взор. И только Алексей шёпотом спросил у Лизы имя её начальницы.

– Наталья Александровна, это моя вина! – моментально вышел он вперёд и в знак раскаяния приложил ладонь к груди. – Я боялся побеспокоить Вас перед премьерой, когда на Ваши плечи легли все тяготы по организации такого замечательного торжества!

И он учтиво поцеловал женщине ручку, которую та подала ему с тенью боязни и подавленной улыбкой удовольствия.

– Меня зовут Алексей Афанасьев, мы с господином ректором сотрудничаем в области оптимизации энергосбережения вуза. Но после сегодняшней постановки мне захотелось выступить спонсором конкретно Вашего факультета! Я уже вижу лекцию с применением планшетов и большого проектора, чтобы было видно с задних рядов! – молодой человек стал показывать руками в разные стороны, как бы уже обсуждая технические детали. – Вам ведь нужен проектор для презентаций? Впрочем, разговор сейчас не об этом! Вот, возьмите мою визитку – звоните по всем возникающим вопросам! Наталья Александровна!

Тут Алексей взял паузу и снова приложил ладонь к груди.

– Это было… потрясающе! – он зажестикулировал, включив в себе актёра. – Пускай я не искушён ни в литературе, ни в театральном искусстве и, быть может, не понял некоторых особенно глубоких деталей, но по общему впечатлению – просто бесподобно! И в знак моего восхищения примите, пожалуйста… – он приманил пальцами своего ассистента, который моментально передал Афанасьеву цветы – …этот скромный букет!

Грозная декан растаяла от такого внимания и, наверное, даже слегка покраснела, хотя утверждать этого точно нельзя, поскольку на её лице был внушительный слой тонального крема. Не дожидаясь ответа, Алексей аккуратно, чтобы это не выглядело нагло, взял руководительницу за локоток и продолжил словесную атаку:

– Наталья Александровна! Не откажите нам в удовольствии – пригласите всех Ваших замечательных студенток в гримёрку, чтобы выпить по бокалу шампанского за успех премьеры! У нас уже готовы диетические тортики! Хотя мне кажется, я перестраховался, учитывая Вашу восхитительную фигуру… Наталья Александровна, пожалуйста, не томите – все ждут только Вашего решения!

Начальница совсем засмущалась и, разумеется, сдалась:

– Ну хорошо! – выдохнула она, и все вокруг радостно выдохнули вместе с ней. – Но только недолго!

– Конечно! – заверил её Алексей, глядя прямо в глаза приветливо и просто.

Как только все приготовления были закончены и всё та же Наталья Александровна произнесла трёхминутную тираду, Лиза отвела не успевшего даже сделать глоток из своего бокала Алексея в сторону.

– Ты что с ней заигрываешь? – сухим шёпотом пригрозила она.

– Я? – Алексей округлил глаза. – Я с ней заигрываю?? Лиз, если ты не заметила, то ваша эта гран-маман оказалась серьёзным препятствием на пути к вечеринке! И что мне оставалось делать? Смотреть, как вы набрали в рот воды при одном её взгляде? Прекрати, здесь не о чем даже говорить!

Девушку такие объяснения явно не удовлетворили. Сцену устраивать она, разумеется, не стала, но ещё два тоста если и смотрела на Алексея, то волчицей, зато окружающим дарила свою лучезарную улыбку. Особенно Юрке, благо он был единственным представителем мужского пола, кроме Алексея. Сложившаяся ситуация тяготила Афанасьева. Он вздохнул смиренно, потому что не видел за собой вины, и направился к Лизе распутывать клубок противоречий и ложных ощущений.

Сначала он шептал ей на ухо что-то забавное: Лиза надувала губки, но изредка всё же не выдерживала и улыбалась, хоть и отворачивалась в такие моменты в сторону. Затем молодой человек и вовсе уговорил её выйти, чтобы поговорить, а вернулась она вновь весёлой и жизнерадостной. Вокруг стоял треск девичьих голосов, словно в лесу горел костёр, и только Юрка иногда басил невпопад и смеялся диковато вследствие шампанского и врождённого заболевания. Один раз Юрка даже отвесил колкость в адрес Лизы. Алексей хотел отвести невоздержанного на язык в сторону для серьёзного разговора, но Лиза удержала любимого за рукав, прошептав вполголоса:

– Не надо, Лёш, прошу тебя! Ты же видишь – с ним не всё в порядке, оставь его! Сказано ведь: не обижай сирых и убогих!

– Он что, ещё и сирота? – негодовал Алексей, тяжело дыша от поднявшегося гнева. – А если он убогий, его нужно держать из жалости?

– Лёша! – с укоризной чеканила Лиза. – Не тебе решать, стоит его держать или нет! Я прошу тебя по-человечески! Ты уже готов полезть в драку! Ненавижу, когда ты такой! Ты за рулём себя так же ведёшь: глаза кровью наливаются, ничего вокруг не слышишь и только летишь вперёд, чтобы наказать кого-то! Ты хочешь испортить мне праздник? Валяй, это твоё обычное поведение…

И девушка хотела было уйти, но Афанасьев удержал её:

– Извини, на меня нашло что-то! Не сердись, я уже успокоился! Просто мне не нравится, когда тебе говорят какие-то двусмысленности…

– Но не обязательно человека на куски рвать! – парировала Лиза. – Ты бы ещё свою службу безопасности подключил!

– Ладно, солнце, не злись! – уступал Алексей. – Ничего страшного не произошло! Пойдём праздновать!

Одному Богу известно, чего стоило Алексею побороть в себе гнев, когда Юрка вторично произнёс какую-то пошлость. Он сдержался и огромным усилием воли заставил себя улыбаться, чтобы Лиза даже не догадалась о его чувствах. Весь вечер он был образец галантности и учтивости. Жар остроумия сочетался в Алексее с благородством и интеллигентностью, и Лизе передался его весёлый и возвышенный настрой. Она забыла думать обо всём на свете, радуясь тому, что находится рядом с таким интересным во всех отношениях мужчиной, в которого она неожиданно влюбилась снова. Единственное, что её смущало, – как сообщить Алексею новость, которая для неё самой стала громом среди ясного неба?

Спустя полчаса или, может, чуть больше Лиза попросила молодого человека выйти с ней в свободную аудиторию. Девушка так страстно и тепло прижималась к Алексею, а взгляды и речи её были столь таинственны и вожделенны, что в нём поднялась ответная волна страсти, которой, впрочем, не суждено было, вылиться вовне. В тот самый момент, когда Лиза держала за спиной тест и, улыбаясь, как школьница, говорила несвязно и преимущественно одними глазами, – из-за угла появился Юрка и наивно прокричал Алексею:

– Я всё вижу: у неё в руке – градусник с бантом!

Внутри у Лизы всё моментально оборвалось. Она вдруг почувствовала себя голой перед экзаменационной комиссией. Тест, на который она, действительно, поместила элегантный бант, едва не выпал у неё из ладони. Она совершенно не знала, что делать, и расплакалась, как самая несчастная в мире девочка.

– Солнце! – весь преобразившись от сочувствия и желания успокоить её, заговорил Алексей! – Принцесса моя, не плачь!

– Ха-ха! – невнятно пролепетал Юрка, потому что даже его скудный умишка осознал, что получилось почему-то нехорошо.

Насмешка Юрки окончательно вывела Алексея из себя. Он сжал кулаки и бросился на хама. Лиза заревела. Она осела прямо на полу и успела только бросить сквозь слёзы и гримасу страдания:

– Лёша, не надо!

После чего закрыла лицо руками и зарыдала по-звериному. Но Алексей уже не слышал её. Он весь загорелся местью и в несколько могучих шагов настиг Юрку. Не видя другого исхода, тот проскочил в ту самую ширму, через которую Алиса в исполнении Лизы попадала из одного мира в другой. Алексей бросился следом. Но как только он преодолел тканую завесу, Юрка дунул ему в лицо какой-то пылью с ладони. Афанасьев осел на пол, почувствовав вдруг удивительную слабость во всём теле. Руки и ноги его больше не слушались, а голова бессильно рухнула на ковровое покрытие, не поддерживаемая больше онемевшей шеей.

Алексей вдруг вспомнил, как в детском саду он пригласил нравившуюся ему девочку играть в песочнице, но та ответила, что её не пускает воспитательница. Тогда он позвал другую, которая согласилась. Однако через некоторое время пришла первая. Алексей даже не то, чтобы вспомнил этот давно стёршийся из памяти эпизод, – он, скорее, почувствовал себя той самой девочкой, которая явилась на приглашение и увидела на своём месте соперницу. Афанасьеву вдруг стало бесконечно обидно за саму себя. Странно, он и вправду ощущал себя маленькой девочкой, чей искренний плач разносится по всем пределам совсем маленькой и безгранично одинокой вселенной.

Он моргнул, и весь мир сменился на новый, будто огромное веко, как корова языком, слизало старый порядок и приставило на его место другой. Отныне говорили не слова, а краски, благоухали не цветы, а звуки, и Алексею стало свободно и невесомо в этой потусторонней реальности. Правда, и сам молодой человек словно растворился в окружающей действительности. Не стало его единой личности, и он ощущал себя то соединяющимися, то вновь распадающимися клубками эмоций и переживаний. Но удивительнее всего, что за бесполой ангелоподобностью его состояния всё же скрывалась женская, а точнее – девичья натура.

Ему стало скверно, когда он вспомнил, как нагрубил Лизе не в пылу ссоры, а просто от плохого настроения. Свою ошибку он тогда так и не признал, а теперь вдруг почувствовал себя на месте возлюбленной. Со дна его сердца поднимался поток беззащитных слёз, а одиночество буквально душило своей безысходностью. Затем картинка сменилась, и он, снова будучи Лизой, оказался на холодном подоконнике, раз за разом отправляя через телефон сообщения и не получая ответа – от самого себя! Он с ужасом представил, что творилось в Лизиной душе, когда она часами ждала его звонка и перебирала варианты, с кем и чем он может сейчас заниматься…

Это было удивительно, поскольку Алексей, несмотря на чрезвычайную состоятельность и вес в обществе, был лишён классических пороков власть имущих и отличался до неприличия старомодной верностью. С подобающей ему деликатностью он осекал любые намёки и предложения со стороны противоположного пола. Однако теперь его как будто ударили обухом по голове, потому что он воочию ощутил, каково это – ждать любимого человека и не получать от него ответа.

Со временем любой оттенок индивидуальности стёрся, и Афанасьев пребывал в каких-то архетипических состояниях. Он ощущал себя то ли героем эпоса, то ли персонажем диковинной божественной постановки, в которой актёры являлись, скорее, сгустками энергий, чем полноценными личностями. Существо Алексея попеременно наполняли чувства опустошённости и обиды, детского восторга и радости. Одиночества и ненужности, первой влюблённости и счастья. Но в любом случае это были женские переживания! Хотя в том мире, где оказался Алексей, в принципе не существовало разделения на мужчин и женщин…

Немного придя в себя и увидев перед собой открытое окно, Алексей весело вылетел в него и поплыл по воздуху, как по невесомой воде, над городскими улочками и скверами. Несмотря на вечер, светило полуденное солнце, и было тепло и свежо. Детский смех наполнял город, и все жители, одетые в самые насыщенные, живые цвета радуги, улыбались друг другу и радовались. Казалось, небесный художник случайно разлил яркие краски, а получившиеся сочетания вышли самым гениальным и радующим глаз образом. Точнее – радующим слух образом, потому что в этой системе координат краски звучали, а цвета воспринимались сочетанием иных органов чувств…

Самонепознаваемое существо, которое раньше было Алексеем, теперь летело над кремлями, которых в городе оказались десятки, и над просторными парками, умещавшимися загадочным образом не в месте, а во времени для лёгкого завтрака – с девяти до половины десятого. Как же легко и беззаботно было парить, не прикладывая никаких усилий. Да и просто быть – было легко! Для Алексея отсутствовали какие-либо границы собственной индивидуальности. Ничего из его тела и души (или это одно и то же?) ему не принадлежало; но так как он ни на что и не претендовал – ему принадлежало всё!

Кроме того, всё было всем. Молодой человек ощущал себя в других и других в себе. Если случалось при полёте задеть или даже врезаться в кого-либо, то не происходило ровным счётом ничего страшного. После соударения фрагменты живых существ замещались, Алексей получал чью-то часть одушевлённой плоти, отдавая взамен свою, и ничего не менялось. Он по-прежнему продолжал движение без усилий и усталости.

Впрочем, скоро Алексей остановился. Он оказался в небольшом пригородном парке. При этом растущие здесь деревья заслоняли собой небо, и создавалось полное ощущение, что, кроме этого места, во всей вселенной, ничего больше и нет. Солнце скрылось, а пространство, между тем, освещалось необъяснимо и невещественно. В дальнем краю парка расположилась невысокая пагода, к которой вели несколько уровней ступенек с деревянными поручнями. На изящных столбиках горели китайские фонарики, а из ресторанчиков доносился аппетитный аромат только что приготовленных блюд и свежей выпечки. Вокруг, однако, не было ни души, и Алексей решил исследовать загадочное место, чтобы хоть кого-нибудь найти.

Он сделал первый шаг и удивился стройности походки. По мере восхождения по ступеням небесный потолок, покрытый упиравшимися в него цветущими ветвями деревьев, становился, казалось, всё выше. Но вскоре Алексей понял, что ничего вокруг не меняется, а уменьшается он сам. Молодой человек взглянул на себя и неожиданно увидел себя со стороны. Он был маленькой девочкой лет пяти, в лёгком весеннем платьице, но испуганной и заплаканной…

– Мама! – чуть слышно повторяла она и со страхом оглядывалась по сторонам. – Мамочка!

И всё продолжала идти к пагоде, с трудом взбираясь по высоким ступенькам. Вдруг подул холодный ветер, и фонари потускнели.

– Мамочка! – в ужасе повторила малышка и побежала вперёд.

Алексей ринулся вслед за ней и настиг её, когда та уже оказалась в пёстрой снаружи и красно-чёрной внутри пагоде. Зазвенел стебель бамбука на занавеске, и к незваному гостю повернулось тёмное лицо с ввалившимися глазами. В центре комнаты, перед прялкой в два человеческих роста, стояла молчаливая фигура в вязаной накидке до пола и капюшоне.

– Не тронь… – приказал Алексей, но тут рука хозяина с чудовищной силой сжала шею девочки, и от этого перехватило дыхание и у парня, который вдруг вспомнил, что он и есть беззащитная жертва.

Свободной рукой незнакомец потянулся к туфельке девочки, уцепился за незаметную ниточку и потянул за неё. И обувь, и ножка бедняжки стали распускаться, как вязаный шарф или свитер, а таинственный жрец сматывал пряжу обратно в клубок. Девочка не кричала и не билась в истерике – она просто истончалась и исчезала на глазах у бессильного ей помочь Алексея. В какой-то момент у него вдруг ухудшилось зрение, потому что уничтожитель дошёл до головы и теперь распускал глаза, состоявшие из тоненьких, словно хирургических ниточек. «Стало быть, теория суперструн всё-таки верна!» – почему-то подумалось Алексею. Впрочем, думать ему пришлось недолго. Хозяин полностью превратил девочку в пряжу, и вместе с тем и молодой человек перешёл в небытие. Точнее, он словно бы вылетел в трубу, как дым или душа, и теперь смотрел на мир, будучи никогда не существовавшим на свете.

Внизу, на зелёной лужайке, стояли неисчислимые ряды детских колясок, а из-за горизонта двигалась колонна асфальтовых катков. Они наезжали на коляски и давили их. Ни криков о помощи, ни возгласов защитников. Катки просто ровняли спящих младенцев с землёй. Алексей заметил, что на самом деле техника стоит на месте, – это под ней движется мир, куда, как с конвейера, попадают всё новые и новые ненужные жизни. «Как грамотно замаскированы стыки между газоном убийств и остальным парком, – подумалось Алексею. – Создаётся впечатление, что ничего страшного, в жизни такое бывает, это нормально…».

Он почувствовал горькую обиду, что его лишили жизни, даже не дав родиться! И перед ним тысячи таких же, как он, возвращались в небытие, не увидев дневного света. Алексей обиделся:

– Мама! – сквозь слёзы жаловался он. – А ты ведь жива! Ты сама плачешь ночами, но через полгода тебя пригласит в ресторан красавец военный, и ты с ним пойдёшь! Вы будете есть мороженое и обсуждать, на какой фильм сходить в кино! Вы будете ездить на юг, купаться в море и пить вино в беседке на берегу! Вы ещё будете смеяться и радоваться жизни с моими будущими братиками и сестричками! А я даже не знаю, какая ты красивая, мамочка! Я так хочу тебя увидеть! Прижаться к тебе, обнять и никогда не отпускать! Мама, не убивай меня! Пожалуйста…

Ответа не последовало. Лишь ветер подхватил то, что называлось до этого плодом чрева, и понёс его в дальние страны. Алексей видел чудесные цветущие сады, солнечные города и сверкающие золотистыми красками острова. Он обонял самые приятные запахи, которых никогда не знал прежде. Купался в удивительной музыке, исходившей, казалось, непосредственно от предметов – неуловимых, изменчивых, но всё же невероятно реальных. Происходившее напоминало сон, длившийся то ли несколько месяцев, то ли заключённый в одной-единственной секунде, кроме которой в мире нет больше никакого другого времени.

Алексей забыл все прежние обиды и зло, причинённое ему и причинённое им самим. Он не чувствовал никакой привязанности, разве только бесконечную любовь ко всему сущему. Любовь, бесконечно превосходящую самую сильную, всепоглощающую страсть к женщине. Любовь исцеляющую и жизнеутверждающую, всепрощающую и непреходящую…

Неожиданно голос отца позвал Алексея к себе. Он повиновался и, как бы долго ни летел к нему, в ту же секунду оказался возле той самой ткацкой пагоды. Молодой человек обратился в остриё спицы, которой поддели первый узелок пряжи. Постепенно у Алексея появилось сердце, которое тот же ткач старательно наполнил кровью. Голова и глаза, видевшие ещё смутно и отчего-то наоборот: потолок оказался внизу, а наверху располагались веретено, корзины с пряжей и нехитрая утварь. Наконец, когда новый человек был готов, отец вдохнул в него жизнь, отчего комната стала Алексею тесной, и он даже разбил нечаянно ножкой окно.

– А-а-а!!! – от нестерпимой боли закричал Алексей, словно ему в живот ударили шилом. Он скатился с кровати на пол и свернулся, не в силах терпеть судороги во всём теле и с трудом дыша, чтобы не потерять сознание. В этот момент раздался звонок, но Алексей не сразу понял, откуда доносился звук. Позвонили ещё раз, другой, третий, десятый! Наконец, звон стал непрерывным. Послышались удары ногами в дверь и крики с лестничной площадки.

Не переставая вопить от пронзительной боли, молодой человек осмотрелся вокруг и понял, что он у себя дома. Чрезвычайным усилием воли заставил себя встать и направиться к выходу. Защёлка поддалась раза с четвёртого: руки не слушались, а ноги норовили уронить тело на пол. В конце концов дверь растворилась и в проёме показался…

– Лиза! Лизанька! Что с тобой? – причитал с порога бледный, как смерть, Алексей.

– Воды отошли! – вместо того, чтобы задуматься, как такое возможно, высоким голосом закричал он же в ответ. – Я сейчас умру от боли! Лёша, вези меня скорее!!!

Молодой человек обхватил руками свой огромный живот и едва не рухнул на пол, если бы Алексей – то есть он сам, только с другой стороны дверного проёма – не поймал его. Точнее, её – Лизу!

«Всё понятно, – вертелось в какой-то одной из двух голов. – Я умру смертью Лизы. Это неизбежно. Господин в клетчатом меня обманул! А ещё из меня хлещет фонтан, а я этого даже не вижу…». Но остатки разума покинули Лизу, и она обмякла в установившейся темноте.

Алексей взял её на руки и быстро понёс к машине, чтобы отвезти рожавшую жену в больницу.

 

Читать далее — глава 12

К оглавлению