Это — сон №156 из собрания сновидений Михаила Кожаева
В одно октябрьское утро мне приснилось два сна, которые я подробно записал по пробуждении. Однако во время подготовки настоящего издания я засомневался: а нужны ли эти эпизоды или можно их проигнорировать? Несколько дней я не мог прийти к решению, как вдруг, по внимательном прочтении, меня осенило, и я раскрыл спрятанный в двух этих сновидениях смысл, который их объединяет. Итак, эпизод первый.
Во сне я иду по Менделеевскому посёлку, где я тогда жил, домой и встречаю молодую маму с красной коляской. Вообще-то я сильно тороплюсь, но не могу пройти мимо и решаю помочь ей довезти коляску. Девушка соглашается. Но как только я делаю пару шагов, она неожиданно начинает комментировать мои действия в ложном свете:
– Вот, наверно, так на грузовиках ездят, все ямы собирают! – обвиняет она меня во всеуслышание. – Сразу видно, своего ребёнка нет, иначе так резко не поворачивал бы.
И в том же духе наговаривает на меня дюжину всевозможных обвинений и оскорблений. Поэтому когда я поднимаю коляску в подъезд и слышу очередную претензию, то разворачиваюсь и ухожу домой. История, однако, на этом не заканчивается. Через минуту ко мне в дверь стучит её отец, который, оказывается, живёт в соседней квартире. Несмотря на то, что мужчина субтильный, он норовит войти ко мне, пихается и обвиняет меня в избиении его дочери.
Вскоре на лестничной площадке появляется сама виновница инцидента со своей мамой. Все вместе они обвиняют меня едва ли не во всех смертных грехах, грозят полицией и требуют новую коляску. А мама ещё добавляет, что обязательно снимет с дочки побои, которые я ей якобы только что нанёс, и предъявит мне обвинение в суде.
– Вызывайте полицию! – бросаю я всем сразу через порог и запираю дверь. Однако, пройдя в комнату, я обнаруживаю, что предыдущие хозяева увезли все вещи, бывшие в квартире. Исчез шкаф, даже входную железную дверь сняли. Парадоксально, но вместе с дверью устранились и мои обвинители.
Таково содержание первого эпизода, который я поначалу затруднялся объяснить. В интерпретации сновидения мне помог второй эпизод, который, казалось бы, никак не связан с первым.
Во сне мы планируем порядок выполнения работ и активно обсуждаем различные моменты.
– Только надо заранее чётко определить, сколько времени нам потребуется, и расписать всю работу по дням, – заявляет один мой коллега.
– Да я каждый день на работе, – патетически парирует другой, – без выходных. Надо просто садиться и работать!
– Кстати, по поводу выходных, – подхватывает начальник и раскрывает перед нами календарь. – Я разметил дни по цветам. Так вот, красный цвет может отталкивать, поэтому субботу я выделил зелёным, а воскресенье – жёлтым.
Подшучивая, я добавляю:
– А так, вообще, я безработный… – подразумевая, видимо, что лучшая установка для эффективной работы – воспринимать её не как работу, а как любимое дело, которому уделяешь всё своё свободное время. По размышлении все смеются над моей шуткой. На этом сновидение заканчивается.
Данный эпизод навеян реальным случаем на работе, когда постоянно опаздывавшему сотруднику поставили на стол табличку: «Как хорошо работать в свободном графике: хочешь – в 7 утра на работу пришёл, хочешь – в 12 ночи ушёл, а хочешь – ночевать остался». Но у этого сна есть скрытый смысл, который проходит через оба эпизода.
Постоянные упрёки от молодой мамы с красной коляской – это упрёки, которые я выслушивал, будучи в первом браке. Детей от этого брака у нас не было, и во сне этот факт обозначается красной коляской. Недаром во втором эпизоде упоминается, что красный цвет способен отпугивать. Он и отпугивает: во сне я, очевидно, ужасаюсь, к каким последствиям привёл бы распавшийся в итоге брак, если бы у нас были дети. Также во сне я обнаруживаю связь между исчезнувшими вещами в квартире и моими обвинителями: после я развода я переехал в совершенно пустую квартиру, но воспринял это даже с энтузиазмом, поскольку для меня началась новая жизнь с чистого листа.
Второй эпизод на беглый взгляд никак не связан с первым. Формально так и есть, но я склонен связать их. Мой коллега восклицает, что он каждый день на работе. В повседневном сознании работа – это нечто тяготящее, обременительное, люди исполняют её нехотя, через себя. Но для меня, для нового этапа моей жизни, работа представляется настолько лёгкой и безоблачной по сравнению с распавшимся браком, что я весело заявляю: «я безработный». Очевидно, речь здесь идёт о том, что даже если бы работа была каждодневной, без выходных, то она всё равно была бы легче, чем брак. После моего заявления о безработности все смеются, и это, по всей видимости, подчёркивает позитивную обстановку, в которой я оказался как в плане трудового коллектива, так и в плане личной жизни.
24.10.2013