В доме рядом спит лжец и видит страшный сон –
ему снится, будто он говорит правду.
Луис Велес де Гевара. Хромой Бес
Вне пространства, как будто он и есть всё пространство вселенной, стоит синий дом. Внутри время словно растворено в киселе: если его опрокинуть, оно будет не быстро просыпаться, а медленно вытягиваться к земле; словом, как часы на картине Сальвадора Дали «Постоянство памяти». Соответственно, стены комнат мягче настоящих: как плюшевые игрушки; если о них удариться, они не причинят боли, а спружинят и бережно оттолкнут, как новый диван. Я передвигаюсь, плавая в спокойной густоте дома, и сам сон кажется мне синим.
Занесённый невещественными волнами к последней комнате, я открываю дверь, и передо мной открывается огромная аудитория, слушателей на сто или больше. На скамьях ни души, и я разворачиваюсь в поисках чего-то необыкновенного. Двигаясь по узкому коридору, я встречаю крошечную, но хорошо освещённую каморку. В самом её конце установлена торжественная кровать: уменьшающимся кверху в размере подушкам нет числа, белее снега сияющие перины слеплены в метровый покой. Под дышащим же своей чистотой одеялом спит дряхлая старуха: со впалыми губами и морщинистой кожей бледного цвета, какой бывает у умершего или обескровленного осьминога. Но старуха именно спит, а не мертва: я чувствую это внутренним знанием; и поэтому неравнодушно, но и без душевного волнения взираю на неё.
Время стихает, становится маленьким ребёнком, проснувшимся очень рано, ещё до родителей, и поэтому перемещающимся на носочках. Следуя в своём любопытстве далее, я оказываюсь в пустой комнате, освещённой будто молочным светом, проливающимся сквозь небольшие окна. Моё внимание привлекает старинный комод. Я подхожу к нему ближе и вижу лежащую на нём медаль за войну 19367 года: эта дата выбита на её золотой поверхности. Беру медаль в руки: она чуть больше моей, за окончание гимназии. Положив награду обратно, я возвращаюсь в коридор, чтобы продолжить путешествие, и только тут замечаю двух мужчин, всё это время стоявших в комнате.
– Ларий (Ларин), – совершая поклон, называет мне свою фамилию первый.
– Барлав, – с почтением представляется другой.
«Болгары», – думаю я про себя и, не отвечая ни слова, выплываю. Бросая на них прощальный взгляд, я замечаю, что за их спинами боязливо прячутся две женщины. Недоумевая, я поднимаю брови и отворачиваюсь.
Случайно попадая в одну из многочисленных комнат совсем ведь не большого дома, я замечаю на стене старый советский стабилизатор тока: цвета молока с трёхминутной пенкой пластмасса со множеством дырочек. Однако в моём сознании прибор обретает новую функцию – он становится обогревателем. «Зачем он здесь?» – думаю я и перелистываю последнюю страницу сна, переходя до пробуждения в небытие.
2004