Все мы, по здравом размышлении, способны дать отчёт в том, что «жить по-европейски» не всегда лучше. Чем, например, в европейской части России, которая отделена от «запада» лишь трещиной в сознании. Достоевский всегда подчёркивал, что «тоска» русского человека по Европе есть не более чем вымысел, нами же самими и придуманный. Гребенщиковский лозунг «нам, русским, за границей иностранцы ни к чему» вполне вписывается в парадигму Достоевского о том, что именно Россия – паровоз здоровой национальной идеологии, настоящего либерализма, правильных ценностей и многого другого, о чём мы так часто вздыхаем, держа это прямо в руках.
Но некоторая доля разочарования в Европе связана для Достоевского с её историческими феноменами. Мы знаем, что пятьсот лет назад европейцы существовали в жуткой антисанитарии, а нравы были под стать гигиеническим нормам. В качестве иллюстрации предлагаю следующий фрагмент романа «Идиот» про средневековые обычаи в старом свете:
«Один из таких тунеядцев, приближаясь к старости, объявил сам собою и без всякого принуждения, что в продолжение долгой и скудной жизни своей умертвил и съел лично и в глубочайшем секрете шестьдесят монахов и несколько светских младенцев, – штук шесть, но не более, то есть необыкновенно мало сравнительно с количеством съеденного им духовенства» (7, 60).
После самой истории о поедании монахов меня поразило пришедшее на память бытующее представление о Достоевском как о неком морализаторе: совесть, честь, добродетели, святость. Да, все эти темы пронизывают произведения классика, но в сухом остатке за ним начинает видеться Солженицын – выхолощенно правильный, совесть нации. Достоевский – тоже совесть. Но я лишь хочу сказать, что в свете даже одного приведённого выше фрагмента стоит смотреть на Фёдора Михайловича отчасти даже как на Кастанеду или Хаксли XIX века. В рамках разумного, конечно. Может быть, эпизод с поеданием монахов и младенцев произвёл лично на меня сильное впечатление, но мне представляется, что Достоевский такой и есть – многогранный, экзотический и даже немного психоделический.
И уж точно, в том числе после только что сказанного, нельзя пройти мимо такой темы, как религиозные воззрения Фёдора Михайловича.