Достоевский гордился неологизмом, который ему удалось ввести в русский язык, – «тушеваться», «стушёвываться». Между тем, народный дух творчества продолжает вызывать к жизни новые слова, которые – как знать – может быть, тоже вскоре станут известными и употребительными. Одно из них таких слов пытается пиарить ваш покорный слуга. Вот и настоящая статья – плановое мероприятие по популяризации изобретённого не позднее 2012 года слова «охозня».

Охозня: Афоня нашего времени

Слово «охозня» задумывалось мной как синоним неудачливому, простоватому человеку. Всё, что он делает, получается из рук вон плохо. А ещё ему симптоматично не везёт в мелочах! Отчасти прототипом охозни послужил я сам: то одежду в гардеробе потеряют, то кассу закроют прямо перед моим носом. Однако смысловое наполнение данного слова несколько глубже, о чём и пойдёт речь ниже.

Точный год появления «охозни» на свет, 2012-й, известен потому, что неологизм фигурирует в моём романе «Танатоходец» и упоминается в трёх местах (на страницах 82, 132 и 223). Впервые существительное «охозня» встречается в нём в четвёртой главе, окончание которой датируется летом 2012 года. Глава, названная «Разговор по душам», посвящена знакомству главного героя с нищим, которому предстоит сыграть важную роль в сюжете, и начинается пафосным и довольно безвкусным вступлением:

«Богатые редко помнят своё прошлое, бедняки частенько желают им его вернуть!» – примерно так думал про себя нищий, которого в очередной раз обругали и, спасибо, что не швырнули в снег. Впрочем, размышлял он так почти без злобы – скорее, формулировал в рамках нескончаемого внутреннего монолога очередной афоризм, обречённый на неотвратимое и безвозвратное забвение…

Слово же «охозня» появляется, когда главный герой передаёт нищему крупную сумму и вдруг задумывается, что тот с ней может попросту не вернуться:

«Он не придёт! Ну конечно же: он не вернётся! И он прекрасно знает, что я не пойду его искать. Ведь найду его – и что? Поведу себя, как ребёнок: я передумал дарить тебе мою игрушку? Езжай-ка ты домой, Алёша! Охозня последний!». И он хотел уже плюнуть на всё и отправиться куда глаза глядят, как все его построения вдруг оказались разрушены следующим железным доводом: «Постой, но если ты уедешь – ты никогда не узнаешь, вернётся он или нет! А если он никогда не вернётся – ты простоишь здесь час, как дурак! Ну и что делать? Непроходимый охозня!». Ум Алексея, возможно, долго бы ещё находился на распутье, подобно инфернальному коту Шрёдингера, но дилемма разрешилась весьма неожиданным образом: бедняк вышел!

Собственно, в первом приближении знакомство с охозней произошло: это и человек недалёкого ума, и мечтатель, оторванный от жизни. Но вот только упоминание охозни никак не объясняет его этимологию. И тут мы вынуждены обратиться к царям!

Царь-охозня

В следующий раз в романе слово «охозня» встречается в шестой главе, которая называется «Держи ум свой во аде!». И если ранее мы выяснили, что охозня – это Афоня даже не нашего времени, а всех времён и народов, – то возникает вопрос: зачем огород городить? Есть Афоня – зачем ещё созвучный, но менее привычный слуху охозня? И вот здесь раскрываются новые смыслы неологизма – это неудачник планетарного масштаба!

Собственно, предоставим слово уже знакомым нам героям романа:

Действительно, находись своим умом во аде, чувствуй, как жгут тебя страсти, от которых тебе после смерти никуда не скрыться, – и не отчаивайся! А как тут не отчаяться… У меня ощущение, что я последний охозня!

– Охозня? – переспросил Техретин. – Что это?

– Не что, а кто… – рассеянно пояснил Алексей. – Как-то Лиза зачитала мне список иудейских царей – ей было нужно для занятий… Её удивило, что для краткости автор статьи разделил их по принципу «плохой – хороший»! Лизу это развеселило. «Азария, – читает она мне и смеётся, – правил 52 года, хороший. Ровоам, 17 лет, плохой. Амасия, 29 лет, хороший. Охозня, 1 год, плохой». Я ей и отвечаю: мало того, что плохой царь, так ещё и правил меньше всех; что тут ещё скажешь – охозня! Так и повелось у нас особо неудачного негодяя называть охозней… Вот, я такой и есть…

Вы будете смеяться, но вся эта история – сущая правда. Однажды мне попался конспект по ветхозаветной истории, и автор для краткости действительно разделил всех царей по указанному принципу. И Охозня оказался плохим царём, правившим меньше всех. Что тут скажешь – воистину охозня!

Дальнейшие упоминания охозни ничего нового, в целом, не добавляют. Чтобы повеселить публику, можно процитировать часть весёлого телефонного разговора главного героя и его возлюбленной:

– …какого хрена ты сидишь там внизу, если я тебя уже полночи жду, а ты меня так сильно любишь и при этом ни грамма не выпил? Может, ты наконец-то поднимешься? Или проблема воссоединения любящих сердец для тебя не стоит?

– Ещё как стоит, солнце!

– Боже, Лёша, ну не при водителе же! О, Господи! Ты меня в краску вогнал! Лёш, ты иногда такой тупой! Иди уже, охозня, жду тебя!

И Лиза повесила трубку.

Однако никакого нового смысла в итоге не добавилось, так что можно было и бы заканчивать статью, если бы не одно обстоятельство…

Охозня как диагноз

Сколько существует удивительных историй, смысл которых понимается лишь тогда, когда всё заканчивается! В голливудских фильмах это один из самых завораживающих приёмов в построении сюжета: всё, гангстеры уже ворвались в дом для ограбления, как вдруг вскрылось, что их подставили, и они в ловушке. Или реальная история, которую мне довелось слышать от очевидца: когда бизнесмены чудом спаслись в Средиземном море и, лишь вернувшись в Россию, узнали, что город Бари, куда их прибило, – родина святителя Николая Мирликийского, покровителя мореплавателей. Сели в самолёт и полетели обратно поклониться его мощам, а на родине, под Саратовом, выстроили в его честь часовню.

У меня всё гораздо более прозаично и – как у охозни! Во всей этой истории с неологизмом не хватало какой-то перчинки – слишком рафинированно и пресно выходило… И вот как-то я пришёл в гости к Вадиму Чигарову и, выпивая вторую чашку кофе у него на кухне, упомянул слово «охозня». Вадим переспросил, и тогда я повторил в двух словах историю, вам уже известную.

– ОхозИя! – вдруг перебил меня Вадим. Я не понял, и он, специалист по Ветхому Завету, продолжил: – Царя звали не ОхозНя, а ОхозИя. Он упоминается в 22-й главе 3-й книги Царств: «И почил Ахав с отцами своими, и воцарился Охозия, сын его, вместо него».

Целые смыслообразующие конструкции с уже подведённой искусствоведческой базой моментально рухнули в моём сознании и, казалось, прямо перед моими глазами. Я смущённо оправдывался, что творчество – нетривиальный путь, пускай это моя ошибка останется неисправленной, и всё в том же духе. Но в душе я, конечно, понимал, что простой недосмотр сейчас очень сильно подмочил мне репутацию.

И только спустя многие недели я вдруг откровенно понял: ведь это завершился мой гештальт! Замечание Вадима стало той перчинкой, которая придала вкус моей гордости, моему новому слову! Ведь получилось – чего я, конечно, не мог ожидать и тем более предполагать, – что слово «охозня» синтезировалось… охозней! И совершенно охозническим образом! Проще говоря, охозня охозней создан! (Кажется, вполне сносная пословица для объяснения процессов, смысл которых, превосходящий разумность и расчёт, оказался раскрыт лишь в самом конце, да и то – так, как никто не мог и предполагать). Получается, действительно: охозня – это диагноз!

Популярные статьи «Автоответчика»

Профессия — аниматор	Странные иконы	День Гиннесса