Эта история — часть цикла «Операция ЗУБР»

В одной из зал небесной канцелярии шёл суд над революционеркой Софьей Перовской. Она организовала покушение на царя Александра II, в результате которого карету монарха взорвали, а сам он лишился ног и от кровопотери умер по пути во дворец. За это Перовскую и ещё четырёх цареубийц прилюдно повесили. И с тех пор каждый Божий день их по отдельности судили на небесах – разумеется, так, чтобы на следующий день они ничего не вспомнили.
– Софья Львовна! – обратился к мучимой бестелесный ангел, выступавший в качестве обвинителя. На земле бы его назвали прокурор, но на небесах не было таких должностей, поэтому он именовался адвокат Б. В отличие от адвоката А, который выступал как защитник. – Вы были крещены и воспитаны в православной вере, поэтому, несомненно, знали, что в случае греховной земной жизни подвергнетесь страданиям за гробом. Так?
– Так, – подтвердила Перовская.
– Также вы не могли не понимать, что мучения душевного порядка несравнимо более жгучие и невыносимые. Верно?
– Верно.
Адвокат Б взмахнул духовными крыльями, и одно духовное пёрышко отделилось и со скоростью снега полетело вниз, на землю, где обернётся гениальной идеей для талантливого художника или музыканта.
– А раз так, то я предлагаю всем присутствующим, – он обратился к тьме ангелов, незримо наполнявших всё вокруг, – посмотреть одну занимательную историю.
И он, как бы сказали на земле, включил видеоподборку на экране ноутбука. Только на небе ноутбуком выступал весь доступный телесному и духовному взгляду окоём.
На распластанном на 360 градусов во все шесть сторон света экране появилась пасторальная картина. Худые до болезненности мужчина и женщина чем-то наполняли жестяную банку.
– Вы узнаёте этих людей? – спросил адвокат Б.
– Да, – ответила Софья Перовская, – это мой муж Анатолий Эфрон. А это… я знаю эту девушку, она участвовала в «Народной воле», но я не помню, как её зовут. Она потом получила инвалидность и не смогла участвовать в нашем деле.
– Кристина Петервуд, – уточнил адвокат Б, – она немка по крови, но родилась в Москве. Вместе с семьёй она переехала в Петербург, и ваш муж увлёк её идеями террора.
– Идеями благоденствия! – вскипела Перовская и стукнула кулачком по кафедре. – Идеями социальной справедливости и благополучия вне оков преступного царизма.
– А, идеалисты! – понимающе кивнул ангел. – Сначала убьём поколение старых чинуш, а затем построим социализм для всех! Понимаю. Но давайте посмотрим вот этот фрагмент.
На экране муж Перовской передал Кристине жестяную банку и велел бережно отнести её к верстаку, где лежали фитили и взрыватели. Сам он буквально на минуту отошёл за стальной картечью, которой изнутри наполняли бомбы. Но в эту минуту девушка, бережно опускавшая фитиль в сальную массу, выронила банку из рук, и та грохнулась об пол. Раздался чудовищный взрыв, и вбежавший обратно в комнату наставник застал юную революционерку лежащей без ступней, в лужи крови!
Не теряя времени, он схватил со стола бечёвки и пережал ими ноги девушки выше колен. Затем поднял её на руки и дворами отнёс к соседнему дому, в котором по счастью жил его знакомый врач.
Девушка, потерявшая в момент взрыва сознание, пришла в себя и теперь рыдала и в ужасе прощалась со всеми окружающими и с родной мамочкой. Муж Перовской её, как мог, успокаивал, а лекарь делал своё дело.
Доктор оказался настоящим кудесником. Он не только смог остановить кровотечение и зашить пострадавшие кровеносные сосуды, но впоследствии сохранил бедняжке кости. Правда, чуть ниже колен – остальные обрубки из-за опасности гангрены пришлось отрезать.
Полгода Кристина пролежала в постели. От чудовищных болей она то кричала в голос, то выла, как обессилевший волчонок в капкане. Родные давно оставили её – вернее, она сама покинула отчий дом, не желая иметь ничего общего с консервативными капиталистами и душителями справедливости. Товарищи по делу не то чтобы отвернулись – они просто продолжали свою деятельность, и безногой калеке здесь просто не осталось места.
Она было хотела покончить с собой, отравившись уксусом, но её вовремя заметили, откачали и спасли. Тот же доктор сделал ей странный укол, и она на весь день забылась сладким сном. А затем она уже без этих уколов не могла представить свою скорбную жизнь, всеми оставленную, безногую и безнадёжную.
– К сожалению, в борьбе за истину страдают невинные жертвы режима… – заметила Перовская.
– Да, это конечно! – согласился адвокат Б. – Но я даже не об этом. Вот вы назвали этого мужчину вашим мужем. В какой церкви вы обвенчались?
– Мы не венчались! – гордо заявила революционерка. – Мы не верим в церковные таинства, потому что не верим в Бога!
Зала наполнилась дружным смехом, который, впрочем, весьма скоро перешёл в отстранённое сожаление, что не всем можно вставить правильные мозги.
– Что, не верите в Бога даже сейчас, когда вас судят Божьим судом?
– Ну и где ваш Бог, а? – огрызнулась Перовская. – Я его что-то не вижу! Вместо него – такие же заскорузлые мещане, что и на земле!
– Ладно, – пропустил этот выпад мимо ушей адвокат Б, – а как же в вашей семье хранились супружеские узы? Пусть это был гражданский брак, но всё же это был любовный союз, не так ли?
– Так. Только это были не узы, как вы выразились, а свободная дружба, осенённая любовью и общим дело по спасению родины!
Адвокат Б снял протереть духовные очки и уточнил:
– Как это – свободная дружба и в то же время любовь? Вы обсуждали вопросы верности между собой? Вы давали мужу свободу вступать в телесную связь с другими женщинами?
– Я его не ограничивала в этом.
– Но если бы он вступил в такую связь – вы бы негодовали?
– Он бы никогда этого не сделал, потому что беззаветно любил меня! Вызовите его и узнайте всё сами!
– Зачем? – удивился ангел. – У нас записаны все события мира в каждую секунду времени! Мы можем просто это сейчас посмотреть. Вы не против?
– Что посмотреть? – не поняла Перовская.
– А вот сейчас увидите!
И адвокат Б неосязаемым пальцем нажал невидимую кнопку бестелесного пульта небесного видеопроигрывателя духовного суда.
На экране появилась комната Кристины Петервуд. Она лежала в своей кровати и всячески прихорашивалась в ожидании гостя. Раздался стук в дверь, и внутрь вошёл муж Перовской. Они обменялись приветствиями, и он присел рядом на скрипучий стул.
– Как ты себя чувствуешь?
– Гм, смешно слышать этот вопрос в тысячный раз. Ты знаешь, что душевные страдания не идут ни в какое сравнение с физической болью.
– Кристина, не надо…
– Анатоль! – она резко перебила его. – Послушай, я выскажу всё прямо и в последний раз. Если нет – то нет. Но я не прощу себе, если промолчу сегодня. Ты знаешь, что люблю тебя – как товарища и как…
– Кристи-ина…
– Не перебивай меня! – приказала она. – Я имею право высказаться! Я столько недель участвовала в «Народной воле», что имею право даже по одной этой причине. А у меня есть ещё одна, гораздо более важная.
Она собралась с духом и продолжила.
– В тот день, когда ты спас меня, я меньше всего хотела жить. Четыре месяца ежесекундного страдания – совсем не то, о чём мечтала полгода назад. Но теперь, когда я взглянула на свою судьбу по-новому, я хочу продолжить нашу борьбу! Но я очень боюсь, что у меня не получится, что меня не будут слушать, не будут брать во внимание. Мне, как девушке, очень не хватает твоей поддержки! И не только в нашем священном деле – но и в ежедневной борьбе со своими страхами и комплексами. Я не хочу мешать вам: если ты любишь Софью – живите счастливо!
На этих словах Перовскую передёрнуло, и она сглотнула слюну.
– Но ты должен знать, – продолжала на кадрах хроники Кристина Петервуд, – что никогда я так не хотела мужчину, как тебя сейчас! Никогда я так не истекала от страсти, от похоти – называй, как хочешь! – как сейчас! Всего один раз – и я буду вечно признательна тебе и твоим рукам, когда-то спасшим меня…
Она принялась целовать его кисти, ладони и пальцы. Медленно притянула к себе и подвинулась на кровати.
– Разумеется, если тебя не смущают те обрубки, которые раньше назывались моими ногами.
Она потянула на себя подол юбки и оголила колени, ниже которых румянились ещё не до конца зажившие кожаные рубцы. Она потянула юбку ещё выше, и показались нежные бёдра и полоска чёрных волос внизу живота: на Кристине не оказалось нижнего белья.
Наконец, она потянула гостя к себе, и тот сдался. С горячностью молодости они прижались друг к другу, их губы слились в поцелуе…
– Можно больше не показывать это? – отвернулась Перовская.
– Конечно! – ответил адвокат Б и нажал другую кнопку. Но вместо паузы появилась перемотка на 2-х, а потом на 4-х, 8-ми и, наконец, 16-тикратной скорости. Вместе с этим голову Перовской окружил энергетический кокон, который повернул её в сторону экрана. Неведомая сила разомкнула её веки, так что она взирала на всё происходящее буквально не сводя глаз. Наконец, ангел извинился и нажал нужную кнопку. Только вместо паузы он вновь включил запись, на которой голый муж Перовской бешено двигался на оголённой девушке и сладострастно приговаривал: «О, Боже, Кристина! Как же я люблю тебя! С первого дня, когда я тебя увидел…».
На этом момент адвокат Б наконец разобрался с бестелесным пультом и в итоге выключил его.
– Извините, пожалуйста! – произнёс он. – Разные дизайны, меняются к тому же так быстро, не всегда успеваю запомнить, где что нажать.
Софья Перовская, отпущенная энергетическим потоком, смогла наконец уронить голову в грудь и истошно рыдать на виду у тысячи ангелов. Увиденное их ни в коей мере не смутило. Соития голых человеческих тел для них то же самое, что для нас – опыление цветов. Важны только нравственные аспекты: верность, честность, искренность.
Но больше всех тревожил другой вопрос: что больше встревожило подсудимую – увиденная собственными глазами измена или же то, что её муж, пламенный революционер, атеист, в пике телесного удовольствия сказал «О, Боже»? Не ответив по существу на этот вопрос, адвокат Б заключил:
– Полагаю, собрание увидело достаточно для вынесения приговора?
– Я протестую! – впервые подал голос адвокат А. – В её оправдание должен сказать, что она – всего лишь человек.
– Что ж, – провозгласил беззвучный голос кого-то невидимого и бестелесного, – тогда новый суд состоится завтра в это же время.
Софью Перовскую заперли в ту самую комнату, где произошла та самая сцена, и все разошлись до завтра.

Историческая справка
Софья Перовская (1853–1881) – российская революционерка, руководительница убийства императора Александра II.

Софья Львовна Перовская родилась в именитой дворянской семье. Её отец был губернатором Петербурга, затем служил в МВД. В 1856 году семья переехала во Псков, куда отца будущей цареубийцы назначили вице-губернатором.

Детские годы революционерки прошли в крымском имении Перовских. В 16 лет Софья переехала в Петербург, где поступила на женские курсы. Здесь она сблизилась с революционно настроенными девушками, на этой почве поссорилась с семьёй и ушла из дома. Скрываясь от отца, Перовская перебралась в Киев, откуда вернулась в столицу в 1871 году. В Петербурге она основала народнический кружок.

Софью Перовскую дважды арестовывали за революционную деятельность. Во время второго ареста в 1878 году она сбежала от жандармов и перешла на нелегальное положение. Годом позже Перовская организовала «Народную волю», в рамках которой осуществила два покушения на Александра II под Москвой и в Одессе.

В 1881 году Софья Перовская подготовила и провела подрыв кареты императора в Санкт-Петербурга. Она лично подала сигнал Гриневицкому бросить бомбу в нужный момент. В результате покушения Александру II оторвало ступни, и от потери крови по пути во дворец царь скончался.

На месте теракта Перовскую не задержали, однако она не покинула Петербург в надежде освободить арестованных товарищей. 22 марта 1881 года её опознали и арестовали. 15 апреля вместе с четырьмя другими цареубийцами её повесили на плацу Семёновского полка. Софья Перовская стала первой казнённой русской революционеркой.
 
Ангельская часть
– Да, вот это хорошо! – похвалил Михаил Яхвович.
Исполнительный ангел прилетел к нему в раннее средневековье и с боязливым нетерпением ждал реакции начальника.
– Спасибо! – выдохнул он.
– Да, действительно хорошо! – повторил архангел. – Женщины тяжелее переживают измену. Мужчина – он как-то неосторожно себя может повести, убить жену и любовника. А женщина – она воплощённое страдание! Она жизнь может положить, чтобы через двадцать лет изменщицу наказать. Да и как-нибудь сурово, как леди Макбет Мценского уезда! Впрочем, о чём это я… Вот видишь – молодец, хвалю! Такую историю выдумал!
Михаил Яхвович искренне хвалил подчинённого, но тот по-своему воспринял сказанное.
– Так заметно, что выдумал? – спросил он.
– Ты о чём это? – не понял архангел.
– Я имею в виду: так заметно, что я это выдумал, а не на самом деле это произошло?
– О, да это неважно! – взлетел ввысь невесомый Михаил Яхвович и начал рассуждать: – Важна реальность испытываемых мучений. И их ежедневность!
Он поучительно поднял вверх духовный указательный палец.
– Постоянство вечных мучений – главный залог загробного воздаяния! А как ты хотел? Или ты опять вопрос сострадания хочешь поднять?
Ангел нервно заёрзал в духовном кресле.
– Да я больше о реальности мучений, Михаил Яхвович! Вот у Каракозова даже жены не было, а мы якобы его сына с третьего этажа на асфальт в прошлый раз сбросили. Теперь Перовская. У неё даже гражданского мужа не было, а мы её изменой мучим. Да ещё и с любовницей, которой ноги оторвало – точь-в-точь, как у государя императора Александра Второго!
– Да, вот это ты хорошо придумал! – расплылся в неосязаемой улыбке Михаил Яхвович. – Я такой символизм люблю! Как они кого убили – их тою же монетой и мучить надо! А тут не впрямую, не в лоб, так сказать, а с другой стороны зашёл – любовницу ног лишил! Красавец, что сказать!
– Так ведь нет никакой любовницы! – протестовал ангел, пытаясь донести до начальника эту ключевую мысль.
– Как это нет? – застыл тот на месте в угрожающей позе. – Это в её земной жизни, положим, не было никакой любовницы. А тут-то всё по-другому. Ты, как ангел, помыслил её – и вот она уже есть! И главное – Перовская мучится! И каждый день будет мучиться до скончания века!
Архангел сделал круг по духовному кабинету и вернулся за воображаемый стол из цельного бестелесного дуба.
– Эх, расстраиваешь ты меня, честно сказать! – с грустью признал Михаил Яхвович. – Мягкий ты какой-то. В нашем-то деле без прыти до архангела не дослужишься. А ты всё жалеешь их! Да кого! Цареубийц! Это же она в нужный момент взмахнула белым платком, чтобы её товарищ метнул бомбу! А ты всё примирения ищешь… Ты пойми: они же правы были, говоря, что жизнь – борьба! А без борьбы нас ждёт один удел – проигрыш! Так что иди и выигрывай в борьбе с этими подонками! А проигрывать в шахматы будешь чемпионам мира, когда на пенсию выйдешь!
Он махнул рукой.
– Иди! Только запомни: ты у меня на карандаше, так и знай!
И понурый ангел невесело полетел вон выдумывать новые загробные мучения для боевых революционеров.

Глава 1 <<

>> Глава 3

Другие произведения автора