Перед тем, как приступить к нынешней главе «Хроник холодильника», я перечитал предыдущую, «Обновление», и был порядком смущён тем, что сейчас хотел сообщить то же самое, что и уже изложенное. Но только несколько с другой стороны. Или, лучше сказать, в прошлый раз я упомянул об одном, но забыл о чём-то важном, о чём и использую возможность сообщить сейчас.
Пригород Праги
В тот раз я говорил об обновлении крови и готов подтвердить сказанное под присягой. Даже больше: думаю, был бы я богатым чудаком – менял бы квартиру минимум раз в год! Или жил бы в нескольких сразу: кто бы мне, богатому, помешал. Но сегодня мне в очередной уже раз представляется, что всё, о чём я говорю, какие переживания описываю, – всё это было уже с кем-то другим, или это что-то настолько всеобщее, что все сталкиваются с подобными вещами, просто в разные периоды своих жизней.
Вот переехал я в другой пригород Тулы, на Косую Гору. И, помнится, в первый вечер отправился осваивать посёлок, как английский естествоиспытатель, с пристрастием и вниманием к деталям. Первое, что меня поразило, – ощущение совершенной новизны! Я здесь вырос и сотни раз проходил по улице Пушкина, но теперь, спустя всего лишь несколько лет после того, как я покинул родительский дом и вновь вернулся на Косую Гору, но уже в собственную квартиру, – я вдруг ощутил, что открываю это место для себя заново. Как будто и не был здесь никогда! Как будто впервые прилетел сюда из далёкой страны и впервые исследую местные достопримечательности.
Первое, что меня действительно порадовало, – в ближайшем магазине, «Пятёрочке», пела Лана дель Рей. Конечно, не лично, это было бы слишком даже для моих фантазий, из динамика. Но хороший вкус распорядителя торгового зала не мог не порадовать. Более того, сама обстановка – размеренный ритм жизни местных жителей, лёгкий снежок, ощущение спокойствия и расслабления – заставили меня в какой-то миг поймать себя на мысли, что я в пригороде Праги.
Чтобы вы понимали, насколько такое сравнение нелепо (но, может быть, только на первый взгляд), приведу пару фотографий посёлка, главным образом – Косогорского металлургического завода, вокруг которого он образовался. Упомяну также, что один из блоггеров, посетивший Косую Гору и писавший о своих впечатлениях в стиле дарк-нуар, назвал её Мордором…
Конечно, жители тех городов, поселений и мест, которые с лёгкой руки журналистов получают зловещие имена и эпитеты, вряд ли согласятся с ними. Ведь все мы знаем свой город изнутри, и, например, с теми же пряниками Тула у туляков ассоциируется пунктом десятым, но никак не первым. Так же и Косая Гора связывается в сознании косогорцев с Мордором, примерно как Токио у токийцев с осью зла. Или Мюнхен у мюнхенцев с началом нацистского движения. Одним словом, аналогии подберите сами.
Для меня же было удивительным то, что моя малая родина, где прошли все мои школьные и студенческие годы, воспринималась мною теперь как nove mesto. Переезд благотворно подействовал на моё сознание и мироощущение. Десяток старых вещей оказался потерян, и вне привычной обстановки, когда ни в чём не уверен, как новорождённый, я воспринимал отлично известное мне место – как новое. Такие же ощущения бывают, когда впервые оказываешься в незнакомом городе в чужой стране. Примерно так же я шёл мимо местных выпивох, и в вечерних сумерках они казались перенесёнными с тех пражских окраин. Или меня туда занесло на минутку, пока я выходил в магазин. С этим странным ощущением я вернулся домой, но впоследствии сюрпризы не прекращались.
Избиение младенцев в Брюгге
Уже после Нового года я шёл домой и застал классический пасторальный сюжет: дети разбегались перед ледяной горкой и с визгом скатывались вниз. Счастливые дети, снежная метель и Новый год произвели на меня странное впечатление. Я вдруг вспомнил полотно Питера Брейгеля-старшего, которое называется «Избиение младенцев». Классический библейский сюжет изображён на картине в реалиях Нидерландов XVI века, современных автору. То есть репрессивный аппарат царя Ирода разыскивает младенцев не в жаркой Иудее, а в заснеженной Фландрии.
Не знаю, отчего, но я вдруг отчётливо ощутил, что я не отнюдь не современном мне мире, и даже не прошлом или будущем, а как если бы время было подобным пространству – в другом веке, как в другом городе. Я вдруг почувствовал себя фламандцем, мирно идущим домой мимо лавок мясников и пивоваров, по склонам, где дети катаются на санках, которым было бы пятьсот лет, если бы время могло растягиваться, как пространство.
В ту же минуту я поймал себя на мысли, что так, должно быть, мог рассуждать герой фильма «Залечь на дно в Брюгге». Бельгийские мотивы окружили меня со всех сторон, пока я шёл домой и представлял себя жителем полутысячелетней давности. Так может быть, время совсем не линейно, как нам представляется? И можно путешествовать из эпохи в эпоху, как из города в город и обратно? А что если в прошлом жил какой-нибудь ремесленник, или наоборот – мыслитель масштаба Эразма Роттердамского, и он так же представлял, что живёт в пригороде какого-то индустриального города, а катающиеся вокруг на санках дети – из 1016 года?
Да, – понял я, – стану богатым чудаком – буду менять квартиру минимум раз в год! Чтобы кровь, мысли и сознание обновлялись! А ещё лучше – буду менять город или страну. Впрочем, не надолго. Ведь самое приятное в жизни, где воспоминания и родственные чувства играют важнейшую роль, – это возвращение.