Тяжёлый день

Февраль прошлого года

Будильник прозвенел всего один раз. Алексей выключил его быстро, чтобы не нарушить сон Лизы. Девушка вздохнула, причмокнула губами и, не открывая глаз, повернулась набок. Парень нежно поцеловал её в шею и встал с постели не до конца проснувшимся, поникшим и вялым. Слабыми руками схватил ещё с вечера приготовленный костюм, вышел из спальни и плотно прикрыл дверь. Вешалку с одеждой повесил в зале, после чего побрёл на кухню, чтобы поставить кофе.

Часы показывали половину седьмого, когда молодой человек вышел из ванной, а джезва на плите зашипела на тайном медном языке. Алексей с трудом привёл себя в порядок, оделся и устроился пить кофе. Издалека доносился глухой грохот мусороуборочной машины. Дворник счищал лёд с промёрзшего тротуара. Редкий прохожий, укутанный в пальто, спешил пересечь двор в надежде избежать снежного вихря.

Тяжело вздохнув, Афанасьев отпил глоток дымящегося напитка и потянулся к кожаному ежедневнику, на первой странице которого было выведено будто бы женским почерком «Никогда ничего не планируй!». Алексей стал просматривать предстоящие днём события, которые были расписаны буквально по минутам. В восемь вечера начинались юбилейные торжества начальника городской таможни. Не прийти на праздник означало бы оскорбить важного в городе человека, имевшего самые близкие связи с губернатором и некоторыми сенаторами. И, как ни хотелось Алексею пропустить это скучнейшее в своём помпезном роскошестве событие, он заранее предупредил Лизу, что обязан присутствовать, но постарается уйти как можно раньше. Однако до полуночи ждать его возвращения, к сожалению, не стоило.

Самым же неприятным обстоятельством было то, что день и так обещал выдаться напряжённым, к тому же освободиться до восьми представлялось крайне затруднительным. Алексей снова вздохнул и закрыл исписанный ежедневник. Допил кофе и стал собираться к выходу. Уложил нужные бумаги в роскошный портфель, оделся и окропил завязанный узлом шарф туалетной водой «Radamanth». Элегантный, в заметно поношенном, но стильном пальто, Алексей тихо запер дверной замок и нажал кнопку вызова лифта.

Выйдя из подъезда, он вдруг дёрнулся оттого, что рядом с ним неожиданно залаяла целая свара собак. Парень заметно испугался и резко выдохнул. Кровь в висках застучала пулемётной очередью. Несколько раз он оглянулся: ему показалось, что собаки преследуют его, а их лай словно окружал его слух со всех сторон. Не успев ещё прийти в себя, Афанасьев машинально достал из кармана брюк автомобильный брелок и вдруг увидел перед собой двух мордоворотов, один из которых обронил фразу «Сбежать хотел?» и с такой силой ударил Алексея в живот, что тот свалился и на секунду потерял сознание.

Когда он открыл глаза, на снегу перед ним дымилось пятно крови. Боль была жуткой, как будто живот насквозь пробило пушечное ядро. Но гораздо нестерпимее оказалась невозможность вздохнуть, словно искусный хирург моментально вырезал лёгкие, а горло, наоборот, зашил. Минута длилась, как вечность для беззащитного, пока Алексей пытался втянуть в себя хотя бы глоток воздух, но вместо этого беспомощно шевелил губами, как рыба на льду. Окружающий мир виделся таким далёким и чужим, как маленький городок, который ты только что заметил из вагона несущегося поезда и куда никогда в жизни больше не вернёшься.

Откуда-то сверху грубый низкий бас изрыгал ругань:

– Ты что делаешь, придурок?! Папа нам голову отвернёт за такие фокусы! Нам же ясно сказали: задержать и доставить! Ты его чуть к праотцам не отправил, рожа твоя рябая!

– Да надоело уже! – приниженно отвечал другой голос, который обвинил Алексея в попытке сбежать. – Время – семь часов, а нам ещё ждать, пока он помолится, отродье проклятое! Ну что мешало проломить ему голову и закопать сразу, а? Разъехались бы по домам, выспались…

В ходе этого диалога четыре крепких руки подняли скрюченное тело молодого человека и затолкнули его в заднюю дверь подъехавшего внедорожника. Силачи сели по обе стороны от Алексея, и машина рванула с места. Мужчина на пассажирском месте разразился бранью:

– Гена, ещё раз такое повторится – лично отрежу тебе яйца и повешу на форкоп!!! Что вам папа сказал? Сопроводить до места назначения! Ты знаешь, как папа чтит кодекс чести! Надо делать всё так, как он приказывает! Мне лично плевать, как этот подонок предпочёл провести последние часы своей жизни! Но если бы он захотел снять двух проституток – это значило бы, что вы сидели и молча завидовали, если так приказал папа! Вы поняли? Вы отстоите всю службу до конца, и только после этого мы повезём его к Вувузелычу! Это понятно?

– Понятно… – понуро ответили лбы.

– Я не слышу: это понятно?! – взревел их начальник.

– Так точно, всё понятно! – отрапортовали те.

Алексей понемногу пришёл в себя. Его голова бессильно лежала на согнутых коленях, а руки не могли оторваться от живота. Из парализованного рта на до блеска начищенные ботинки текла кровавая слюна. В ушах стоял шум, а от пронзающей боли веки наезжали друг на друга.

– Как он? – спросил главный.

Тяжёлая рука бесцеремонно подняла послушную голову Алексея.

– Проклятье! – выпалил суровый голос. – Ну и как он в таком виде пойдёт в церковь? Я уже не говорю о том, что он весь салон испоганит! Чего вы сидите, остолопы!? Приведите его в порядок! Господи, всему учить надо…

И начальник выудил из кармана бумажные салфетки, которые передал сидящему сзади. Пальцы, больше напоминавшие гриф штанги, насколько могли осторожно вытерли молодому человеку кровь. Алексей смог, наконец, вздохнуть и прямо сесть на диване. Голова по-прежнему гудела, как микроволновка, зато вернулась беспощадная ясность ума.

– Вы меня с кем-то перепутали! – хрипло заговорил парень. – Я не знаю никакого папу и не собирался ни в какую церковь! У меня сейчас важное заседание с китайскими коллегами! Если через полчаса меня не будет в офисе – поднимут тревогу! У меня первоклассная служба охраны, вас обнаружат через пятнадцать минут!

С двух сторон раздался грубый смех, а мужчина на пассажирском месте обернулся и с досадой заметил:

– А вот это уже трусость! Я разочаровываюсь в тебя, парнишка! Ты проявил настоящую стойкость перед лицом смерти, а ещё страшнее – перед папой, а теперь разыгрываешь пошлую буффонаду… – он покачал головой. – Слушай меня внимательно. Твоим последним желанием было причаститься в храме Воскресения на Куличках.

– У чёрта на куличках! – заблеял один из охранников, и к его глупому гоготу присоединился и второй.

– Хватит ржать! – взревел начальник. – Ничего святого в жизни нет! Вам через два часа человека к предкам отправлять, а вы смеётесь над названием пригорода!

И он продолжил, вновь обратившись к Алексею:

– Если ты попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус – немедленно получишь пулю в затылок! У моих молодцов первоклассные глушители. И поверь мне на слово, эти ребята из кармана стреляют получше Клинта Иствуда! Так что хорошенько подумай, прежде чем просить священника вывести тебя через чёрный ход. Ход у тебя и так один – чёрный…

Внедорожник повернул к храму, и мужчина на пассажирском месте скомандовал чётко и ясно:

– Выхóдите первые и не спускаете с него глаз вплоть до возвращения в машину! В случае попытки к бегству – вáлите его и вáлите оттуда! Всё понятно?

– Так точно! – привычно отреагировали охранники, как если бы жёны приказали им купить в магазине молока.

Начальник посмотрел на часы, повернулся к Алексею и произнёс:

– С Богом, сынок! Крепко помолись, другого раза не будет! Теперь иди.

Открылась задняя дверь, и один из бойцов попросил парня на выход. Не понимая, что происходит, тот вышел на улицу и окоченелыми от страха ногами побрёл к церкви. На паперти нищие поздравляли всех с праздником и слащаво желали здоровья. Кругом размашисто крестились под громоподобный звон колокола. Молодой человек укутался в пальто и сам не заметил, как оказался внутри и купил свечку, которую теперь пытался ровно поставить трясущимися от холода и ужаса руками перед иконой Страшного Суда. На иконе один из бесов, который чёрным крюком стаскивал с лестницы плачущего мужчину, оказался невероятно похожим на ударившего Алексея охранника. В испуге парень отшатнулся от образа, но тут же уткнулся в кого-то спиной.

– Даже и не думай! – шёпотом предупредили Алексея, и у того тотчас пропало желание обернуться, чтобы посмотреть на говорившего. – Тебе туда, на исповедь.

И ладонь размером с поднос нежно, насколько это только было возможным, подтолкнула молодого человека к алтарю. Всё дальнейшее произошло, как в туманном сне. Алексей приблизился к солее и в самом углу заметил священника, который показался ему знакомым. Перед батюшкой стояло человек восемь, ещё столько же собралось за Афанасьевым, пока тот судорожно размышлял над тем, в чём же нужно исповедаться.

В бесчеловечной сделке, которую он заключил с неизвестным господином? Да, и тысячу раз – да! Но на пороге расставания с жизнью Алексей подумал о Лизе. Подумал о том, какое горе он принёс ей своей дьявольской игрой в поддавки со смертью! Попросить у Господа прощения перед своей любимой? Да, и три тысячи раз – да!!! Что теперь его душонка на суде у Создателя! Прах, что разлетится пылью, стоит только её хорошенько встряхнуть! Шуба, изъеденная молью до небытия! Скотского, бесконечного и тёмно-порочного небытия без надежды когда-нибудь вновь обрести хотя бы отблеск света!

«Лиза моя, Лиза! – запричитал про себя Алексей и неожиданно заплакал. – Что мне теперь душа моя, когда я оставляю тебя обманутой! Мне надо было сразу тебе всё рассказать! Ты бы поняла, ты бы поверила… Ах, как бы я хотел сейчас хоть на секунду увидеть тебя, радость моя… Прости меня, дорогая! Пришёл мой черёд. Прощай, моя нежность! Как бы я хотел любить тебя вечно!!!».

И Алексей заплакал бы в голос, но тут на голову исповедовавшейся перед Афанасьевым молодой женщины священник наложил епитрахиль и негромко прочитал отпустительную молитву. Девушка перекрестилась, поцеловала крест и евангелие и, не в силах сдержать слёз, по стене ушла вглубь храма.

– Иди ко мне, сын мой! – священник обратился к Алексею, и тот приблизился нетвёрдым шагом.

«С чего начать? – в совершенной растерянности и смятении чувств Афанасьев обнаружил, что до сих пор не нашёл нужных слов. – Я не готов, я ещё…».

Но в этот момент его губы раскрылись сами собой, и чужой голос заговорил сокрушённо, но твёрдо:

– Здравствуйте, отец Михаил! – Алексей удивился самому себе, поскольку не знал исповедника по имени. – Я пришёл причаститься в последний раз…

– Вконец проигрался? – спросил вдруг священник и опустил брови.

– Да, – ещё более неожиданно признался Алексей. – Проиграл всё: машину, квартиру, дом, бизнес. И, наконец, жизнь. Всё к этому и шло, и я не хочу тратить время на жалость. Эту проклятую, сучью дорогу я выбрал сам! Единственное, в чём я по-настоящему хочу исповедаться…

Алексей взял паузу, потому что не мог взять в толк, что он такое несёт.

– Ну же! – подтолкнул его священник.

Молодой человек весь сжался, затрясся, и слёзы хлынули у него из глаз ручьём.

– Я проиграл первую брачную ночь девушки, которую, действительно, любил! – он разревелся, как мальчик. – Я уже сделал ей предложение! Она была моей невестой! Но когда мне пришли два валета, а на стол выложили ещё одного с двумя тузами – я поставил ночь с ней против сталелитейного завода! Я хотел его продать и уехать далеко-далеко, в Аргентину, с ней, с единственной!!!

Алексей подавился собственным голосом и закашлял. Он напрочь перестал понимать происходящее. Вместо того чтобы открыться в смерти другими людьми, он начал нести несусветную околесицу! Однако оказался не в силах остановиться и продолжил с ещё большим жаром, так что готов был разорвать на куски любого, кто вздумал бы заткнуть ему рот.

– Но я проиграл! Я проиграл и лично подстроил всё так, чтобы её изнасиловали и никого не нашли… У людей нет слов, чтобы описать, до какой степени паскудности мне херово!!! Отец Михаил, прокляни меня, наконец! Ну сколько можно!! Ну сколько в тебе этого терпения!!! Прокляни, прошу тебя!

И Алексей почти встал на колени, но крепкие руки священника удержали его:

– Налагаю на тебя епитимью: молись вечно, а на Страшном Суде её прощение, может, омоет тебя! Буду за тебя молиться, Тимур! Как тебя убьют?

Зрачки Алексея угрожали выйти за пределы глазниц: Тимур!!? Внутри у Афанасьева всё поднялось, и он хотел прокричать «Я Алексей! Это чудовищная ошибка! Я хочу проснуться!». Но вместо этого кротко ответил:

– Застрелят, наверно.

Отец Михаил накрыл голову молодого человека епитрахилью, прочёл молитву с закрытыми глазами и почти незаметно перекрестил исповедовавшемуся затылок.

– Христианской кончины непостыдной, мирной и безболезненной и доброго ответа на Страшном Судище Христовом просим!!! Ступай!

И Алексей ошарашенно, как пьяный, отошёл от священника.

– Батюшка, я снова совратила своего сына! – молодая женщина начала свою исповедь, и Афанасьев нечаянно её подслушал. Но он тут же отошёл к стене, и мысли его разлетелись в разные стороны, как угли от костра, который тушат ногами.

Почему Алексей покаялся в грехах другого человека? Откуда его знает священник? Что вообще всё это значит? Почему нельзя просто убежать отсюда сломя голову, чтобы ничего не чувствовать и ничего не ожидать с замирающим сердцем!? И он обернулся, но побоялся сделать шаг, потому что из глубины храма суровый охранник отрицательно покачал головой.

У парня потемнело в глазах, как если бы ему на голову опустили наковальню. Разноцветные искры полетели в разные стороны, и несколько мгновений Алексей не мог рассмотреть ничего вокруг. Вскоре сознание вернулось к Афанасьеву, и он постарался найти логическое объяснение происходящему. Допустим, кто-то подстроил этот чудовищный розыгрыш. Но как объяснить исповедь в вымышленных грехах? А если они не вымышлены – то всё либо сон, либо галлюцинация. В каком-либо продукте в его завтраке случайно оказался наркотик, и с сознанием молодого человека поэтому происходят странные изменения. Но вот же он, Алексей, стоит в храме и ощущает себя нормально, как обычно! Действуют ли таким причудливым образом какие-либо препараты?

Афанасьев не знал этого, но здравый рассудок подсказывал ему, что такое вряд ли возможно. Тогда Алексей постарался посмотреть на ситуацию со стороны. Он пришёл в храм, исповедался в не существовавших грехах выдуманного шулера, а теперь ему кажется, что к нему приставлены два охранника, которые не спускают с него глаз. «Всё верно! – хлопнул себя по лбу Алексей. – Я сошёл с ума!». И от сделанного открытия молодому человеку стало легче. По крайней мере, в таком толковании происходящего не было ничего противоречащего разуму. Душевное расстройство всё объясняло, не оставляя никаких белых пятен. Поэтому Алексей постарался взять себя в руки и спланировать ближайшие мероприятия.

Во-первых, вернуться к Лизе и всё ей откровенно рассказать, предупредить о возможной неадекватности. Во-вторых, запросить через наиболее надёжного зама лучшего психиатра. Яндексмана, конечно же! В-третьих, полностью довериться врачу, насколько это будет возможным для душевнобольного. Если понадобится – съездить в Альпы! Или куда игрок Достоевского уехал: в Швейцарию или Баден-Баден?

Размышления Афанасьева нарушил один из охранников, который с такой силой сжал молодому человеку руку, что тот едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Началась евхаристия. Верующие столпились перед чашей, а священник произнёс краткое исповедание и стал причащать. Алексей скрестил на груди руки и вдруг подумал о том, как объяснить его приезд сюда. Ведь его, действительно, сюда привезли насильно, а выдумать такое даже вследствие психического помутнения всё-таки весьма затруднительно. Он же как-то попал в реально существующий храм! Не мог же он прийти сюда пешком, будучи в полной уверенности, что его похитили и везут в машине! Нет, душевная болезнь тоже не может объяснить всех деталей!

– Причащается раб Божий Тимофей! – негромко произнёс священник, протягивая Алексею лжицу с причастием.

«Вот здесь-то всё как раз понятно! – догадался Афанасьев. – Вряд ли был православный святой с именем Тимур, особенно если учесть Тамерлана и татаро-монгольское нашествие! Поэтому меня крестили в православие как Тимофея. Но вот если я такой умный – почему я не могу объяснить, что сейчас происходит!?».

Тем не менее Алексей причастился, после чего был немедленно выведен под руки двумя старыми знакомыми. Они быстро провели его, аморфного и послушного, к машине и усадили на заднее сиденье. Начальник приказал водителю трогаться, и внедорожник устремился на загородное шоссе. Впрочем, ехать пришлось недалеко, потому что уже через пять минут свернули в просеку и вскоре показался худощавый старик с лопатой. Его красное лицо словно стянули с черепа, тщательно измяли и вернули на место. А глаза цветом напоминали дешёвый чай с молоком, который оставили на две недели на кухне, – настолько холодными, давно остывшими они казались в двух могилах высохших от времени глазниц.

– Вы бы ещё на полчаса задержались, – недовольно заворчал он скороговоркой, – я бы вас самих бесплатно туда же уложил, но вы ведь живучие, разбойники, только других на тот свет доставлять и можете, как будто я транспортный терминал вам или таможня…

Никто из вышедших не обиделся на такие слова.

– Здорóво, Вувузелыч! – поприветствовал старика один из охранников. – Как сам?

– Как сала килограмм! Вот этого, что ли, хоронить будем? – он махнул рукой в сторону Алексея, как будто ему было лень совершить полноценный указательный жест. – Ну и зачем я большую могилу рыл, спрашивается? Это ведь не человек, а ужик какой-то! Его хоть в коробку из-под микроволновки калачиком положи – вместится! Ну чего встали-то – кончайте его! У меня, можно подумать, других дел нет…

Четверо мафиози рассмеялись, и только Алексею с Вувузелычем было не до смеха: первому предстояло умереть, второму – замести следы. А это значительно более долгий и затруднительный процесс. Парня подвели к вырытой могиле и поставили на колени перед самым её краем. Раздался щелчок затвора и сразу за ним – оглушительный грохот выстрела. Алексей беспомощно свалился в яму, однако вдруг почувствовал боль от падения.

«Странно, – подумал он, – как это я ещё ощущаю своё тело?! И почему я услышал выстрел? Скорость пули превышает скорость звука, и я где-то читал, что если слышишь выстрел – значит, в тебя не попали…».

Он открыл глаза и перевернулся на промёрзшей земле. Над ним стоял Вувузелыч, который недовольно пошмякивал беззубыми дёснами.

– Вот придурок-то! – раздался где-то наверху голос главного бандита. – Это уже какой раз, а?

– Да ладно, – оправдывался стрелявший, – прикольно же смотреть, как они падают, когда в них даже не попадают!

– Допромахиваешься! – сурово заметил начальник.

В этот момент, казалось, совсем рядом раздался вой полицейских сирен и незамедлительный приказ: «В машину, быстро!». Последовал топот четырёх пар ног, хлопки дверями внедорожника и беспощадная пробуксовка шин по глубокой снежной колее. Со дна могилы ничего произошедшего Алексею увидеть не удалось. Он разглядел только угрюмое лицо Вувузелыча, который как всегда недовольным тоном проворчал:

– Вот преступный элемент измельчал: даже отправить на тот свет человека не могут! В наше время ещё бы и ментов положили на месте, а эти… Тьфу, чёрт с ними! А ты, – он обратился к Алексею, – беги по тропинке! От того, что тебя схватят, мне профиту никакого не будет, но и решать тебя мне не с руки, специализация другая… Ну чего ты застыл-то! Вылез и побежал!!!

Алексей вскочил рывком и понёсся по тропинке, о которой ему сказал Вувузелыч. Где-то на шоссе красным и синим мигали сирены полицейских машин, попадаться которым парню явно не хотелось. Поэтому он припустил, как заяц от борзой, и в считанные минуты был далеко от места несостоявшейся казни. Пробежав без передышки километра полтора, Алексей взбежал на холм и только теперь остановился как вкопанный. Сердце норовило выпрыгнуть из груди, а кровь в висках била пулемётной очередью. Прямо перед молодым человеком открылся вид на тот самый храм, в котором он сегодня причастился. Позволив себе минуту надышаться, Алексей сбежал вниз и приблизился к ограде с самой закрытой её стороны. По территории вокруг церкви суетливо бегали люди в форме, а редкие прихожане, напуганные неизвестностью, торопились поскорее уйти.

Из храма степенно вышел отец Михаил. Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не видит, и прошмыгнул в дверь, ведущую, по всей видимости, в подвал церкви. Не зная, как поступить, и чувствуя тяжёлое дыхание преследования, Алексей перемахнул через ограду и быстро перебежал к заветной двери. Как можно тише проник внутрь, заперся изнутри и затаился.

После ослепительно-снежных полей и ясного зимнего неба Алексей оказался в совершенно тёмном, как ему сперва показалось, помещении. Впрочем, совсем скоро глаза привыкли к приглушённому освещению, и молодой человек смог лучше рассмотреть внутреннее убранство таинственной комнаты. По всей видимости, низкий подвальчик предназначался для хозяйственных нужд и хранения различной утвари. В самом центре стоял массивный дубовый стол, на котором пылились почерневшие серебряные сосуды и ветхие фолианты. Вдоль стен был завален всякий хлам, начиная от старых стульев и заканчивая не очищенными от муки кухонными ступами. В дальнем конце погребка висела массивная занавеска, сквозь которую еле пробивался свет от тонкой свечи и чёрный силуэт священника, бормотавшего себе под нос.

В воздухе стоял приятный аромат, как будто здесь варили что-нибудь вкусное. Влажная теплота окутывала Алексея со всех сторон, и он понемногу согрелся. Вдруг занавеску резко отдёрнули, и показался отец Михаил. Только теперь он был не в облачении, а в козлиной шкуре, покрытой мучной пылью, вследствие чего походил, скорее, на языческого жреца. Но больше всего Алексея поразил огромный медный жбан с отбитыми боками, закрытый прежде занавесью. Под бочкой горел огонь. В это время священник налил в серебряный сосуд воды, бросил туда пригоршню зёрен и довольно громко забормотал:

– Он был в колодец погружён

На сумрачное дно.

Но и в воде не тонет Джон

Ячменное Зерно!

После этого отвёл взгляд в сторону, чтобы уточнить время, и продолжил стихотворную речь чуть тише. Алексей посмотрел на настенные часы и обомлел. Единственная стрелка показывала одиннадцать, только вместо чисел на циферблате были подписаны месяцы: январь, февраль, март и так далее до декабря! Получалось, что в каком-то магическом измерении времени сейчас был ноябрь…

– Не пощадив его костей,

Швырнули их в костёр.

А сердце мельник меж камней

Безжалостно растёр.

Бушует кровь его в котле,

Под обручем бурлит,

Вскипает в кружках на столе

И души веселит…

Иерей отпил несколько глотков из кубка, довольно причмокнул и вновь удалился к бочке. Со всей основательностью закрыл за собой занавеску, хотя никого, кроме Алексея инкогнито, в погребе не было.

– Так пусть же до конца времён, – неожиданно громко провозгласил он, подняв руки горé перед жбаном, –

Не высыхает дно

В бочонке, где клокочет Джон

Ячменное Зерно!

Алексей испугался стихов, произнесённых нараспев как бы молитвенным славословием. Однако неведомая сила потянула его попробовать манящий напиток, и молодой человек осторожно, на цыпочках прокрался к столу, на котором стоял сосуд. Боясь выдать своё присутствие, Алексей, тем не менее, поднял тяжёлый кубок, медленно поднёс его ко рту и немного пригубил.

«Пиво! – пробежала мысль в голове у Алексея. – Как странно, это всего лишь пиво, зато – какое чудесное!». И он сделал несколько крупных глотков. Пиво и впрямь оказалось божественным. Словно невесомое, оно не падало в желудок, а, казалось, распространялось по всему телу пенным туманом. Обволакивало каждую клетку, принося облегчение и радость. Алексей и сам не заметил, как допил почти до дна, когда растворилась занавеска и прямо перед ним очутился священник. Поначалу лицо его выражало крайнее возмущение, но вскоре отец Михаил успокоился и даже улыбнулся:

– Уже и сюда пробрался! – иронично заметил он и посмотрел на часы, которые показывали «февраль». – Тебе ещё рано сюда, ты прежде в святилище сходи!

– В храм, что ли? – насторожился Алексей. – Там же полно нечисти, которая так и норовит схватить меня!

– Если ты про полицейских и мафию, – задорно рассмеялся священник, – то уверяю тебя, сын мой, их здесь нет! Ступай! Ты поймёшь, в чём дело и что от тебя требуется! Иди и не бойся!!!

Молодой человек облегчённо вздохнул, поблагодарил наставника и вышел вон. Как только он закрыл за собой дверь, иерей немедленно убрал с лица благодушную улыбку.

– А про нечисть это ты верно сказал! – со злорадством процедил он сквозь зубы. – Её там, действительно, полно! Ну и чёрт с тобой, не будешь моё пиво хлебать!

Алексей так торопился попасть в храм, что не заметил, что на улице не было никакого времени года вообще. Ни тепла, ни холода. Ни света, ни тьмы. С удивлением молодой человек обнаружил, что церковь выстроена из денег. Разноцветные, как купола Василия Блаженного, купюры спрессовали в кирпичи, из которых возвели стены. Кроме того, с алтарных икон на Алексея смотрели портреты американских президентов. Причём каждый из них держал в руке пирамиду с всевидящим глазом внутри. А рамы изображений были выполнены из несметных рядов мелких-мелких чисел, в основном, ста и пяти тысяч. Массивные входные двери, в свою очередь, оказались сложенными из высоченных вертикальных колонн золотых монет, спаянных между собой.

Двери скрипнули, отворились сами собой, и невидимая ладонь толкнула Алексея вперёд, после чего вход немедленно сомкнулся, как уста громадного чудовища. Внутри стены святилища было отделаны, казалось, сплошь изумрудами, благодаря чему источали словно осязаемый зеленоватый свет, похожий на отблеск сукна в приоткрываемых над столом картах. Старинная плитка на полу напоминала рубашку колоды, от неё у Алексея рябило в глазах. На подсвечниках горели и не сгорали свёрнутые трубочками купюры, самых разных валют и достоинства.

Не понимая, что с ним происходит, Алексей хотел перекреститься, однако его взгляд приковывал странный вид икон. Святые на них больше походили на королей, валетов и дам. Вместо имён церковнославянскими буквами были подписаны масти. Причём не указаны символом, а именно подписаны – «червонный», «бубновая» и так далее. Юноши с игривыми усиками держали в руках чаши с вином и ключи самой разной длины и формы. Дамы будто красовались в роскошных шубах и золотых украшениях. Степенные бородатые господа прятали от взора нечаянного свидетеля векселя и печати. Но самое поразительное – каждый лик имел снизу зеркальное отражение, как на игральных картах. Только вместо симметричного изображения вниз головами висели плешивые собаки, измазанные в копоти сладострастники и безобразные летучие мыши. Вместо мордочек у последних были лица знатных красавиц, которым некая высшая сила запретила умирать лет двести после расцвета, чтобы их кожа истлела, как старый мешок. А их распущенные волосы больше напоминали мотки спутавшейся лески, зацепившейся за корягу на дне реки.

Сторожась обстановки, Алексей неуверенно прошёл вглубь святилища. Царские врата из фишек всех цветов радуги были закрыты и освещались лишь дюжиной бокалов с горящим абсентом. Из дальнего конца здания тянуло сигарным дымом и слышался пошлый смешок. Молодой человек в смущении чувств подошёл к алтарю, который показался выложенным, как карточный домик, из разноцветных сладостей: пряников, пастилы, зефира, мармелада и глазури. Стоило, однако, Алексею прикоснуться к преграде, как в этом месте образовалась дыра, источавшая смрадное зловоние, а строительная карамель превратилась в слизь. В то же время врата резко отворились, и внутри показались двое худых гимнастов, обтянутых красной тканью. Они вдвоём сидели на маленьком, покрытом козлиной шкурой табурете прямо в центре.

«Что здесь делают эти шуты!?» – разгневался Алексей и хотел было кликнуть кого-нибудь. Вдруг один из акробатов прыжком приблизился к молодому человеку и крикнул ему прямо в лицо:

– Шутим! Что же мы ещё можем здесь делать – мы же джокеры!

И, размахнувшись цирковой булавой, ударил ею Алексея прямо в пах. От боли парень свалился на гранитный пол и согнулся в позе эмбриона. В тот же миг возник второй джокер и отвесил Афанасьеву звонкую пощёчину. После этого гимнасты крепко схватили молодого человека и отволокли его в алтарь, где продолжили избивать и измываться над страдальцем. Мочились ему на лицо. Играли на его груди в карты. Сорвали одежду и попытались изнасиловать, репетируя будущий акт друг на друге, пока Алексей не взмолился:

– Я сделаю всё, что вы прикажете, только оставьте меня в покое!!!

– Подпиши! – взревел один из мучителей и сунул Афанасьеву под нос мятый и грязный свиток, а вместе с ним гусиное перо с капавшими с его заточенного конца красными чернилами. Картуш был пропитан зловонным веществом, от которого у Алексея потемнело в глазах, так что он едва не лишился чувств. Тогда джокер с силой ударил жертву остриём пера прямо в шею. Задавленный, Алексей с трудом добрался до руки своего палача.

– С Вами всё в порядке, Алексей Михайлович? – деликатно поинтересовался мужчина в строгом деловом костюме, потому что Афанасьев резко схватил его за руку.

Молодой человек широко раскрыл глаза. Он сидел в своём директорском кресле, а рядом с ним стоял бледный помощник, только что справившийся о самочувствии босса. За овальным столом заседала дюжина господ, с беспокойством взиравших на Алексея.

– Осталось поставить подпись под документом, – дрожащим голосом пояснил всё тот же зам, избавляясь от тяжёлой хватки, – и сделка будет юридически закреплена.

– Конечно! – выдохнул Алексей, не понимания ничего вокруг, и принял ручку. – Пожалуйста!

Он расписался, встал и комкано поблагодарил коллег за сотрудничество. Быстро вышел из зала и направился в уборную, чтобы умыться и прийти в себя. Сразу вслед за ним в туалет вбежал заместитель, на котором не было лица от испуга.

– Алексей Михайлович, а как же сигары и коктейль! – залепетал он. – Это наши важнейшие компаньоны, а Вы даже не попрощались с ними! Я объяснил всё Вашей усталостью и обещал, что Вы обязательно вернётесь через минуту! Цао Пингфей, кажется, даже рассердился, когда Вы…

Афанасьев вышел из себя и схватил подчинённого за грудки.

– Кто такой Цао Пингфей? – закричал он и прижал побелевшую от страха жертву к стене. – Где я находился последние двенадцать часов? Почему на священнике была козлиная шкура? Что это за внедорожник? Пробейте по базе – я запомнил номера!

В уборную вбежал ещё один заместитель Афанасьев, который смог отцепить его от обморочного переговорщика и хотя бы немного успокоить.

– Алексей! Алексей! – настойчиво повторял он. – Успокойся! Пожалуйста, успокойся! Всё хорошо, ты у себя на работе! Это стресс, ты очень устал! Успокойся! Алексей, я вызову Илию Натановича, ты знаешь, он умеет держать язык за зубами, а специалист – превосходный! Тебе надо отдохнуть! Алексей, мы скажем, что у тебя недельная поездка по филиалам, всё в порядке! Дыши глубже!

И тот же помощник рассказал Афанасьеву, чем тот сегодня занимался. В семь часов прибыл в офис, час перепроверял документацию. В восемь встретил китайских коллег, до девяти завтракали. С половины десятого – заседания в конференц-зале, которые закончились только что. Сейчас – половина седьмого вечера! Это усталость! Нужно просто отдохнуть…

Алексей понемногу пришёл в себя. Отказываться от врачебной помощи было недальновидно. Но и соглашаться на неё прямо здесь и сейчас означало бы поставить под удар свою репутацию. Афанасьев объявил, что поедет домой и отдохнёт, а доктора Яндексмана вызовет сам. Однако доверенные Алексея убедили его воспользоваться услугами личного водителя, чтобы в дороге, не дай Бог, не произошло какого-нибудь несчастья.

После зелёного чая и таблетки успокоительного Алексей отправился домой. Расколотый от произошедшего, разбитый и больной, он спустился к машине и всю дорогу просидел на заднем диване неподвижно и молча, погружённый в мрачные мысли.

«Что за дьявольщина? – вопрошал он себя. – Неужели я, действительно, схожу с ума! Никогда бы не допустил возможности этого в своей жизни! Но, видимо, ни от чего в этом мире не стоит открещиваться, ведь говорят в народе: от сумы и от тюрьмы не зарекайся… Всё это – в наказание за грехи! «Единожды солгав» – и вот порочная цепочка приводит тебя к помешательству! Нет, пора прекращать! Давно пора, но – пока не поздно, пока не случилось чего-то непоправимого, трагического! Нужно встретиться с ним и обо всём договориться! Если он захочет моё дело – я отдам! Да я всё в жизни отдам! Кроме Лизы, конечно же… Ах, Лиза, Лиза! Простишь ли ты меня за всё, что я натворил…».

Неожиданно мысли его перебил водитель.

– Подъезжаем, Алексей Михайлович! – бодро отрапортовал он. – Через сколько Вас ждать? Просто надо бы заправиться: дорога долгая, лучше перестраховаться! Мне минут двадцать понадобится, не больше! Или Вы не будете переодеваться?

– Переодеваться? Заправиться? – переспрашивал Афанасьев, не понимая, о чём речь. – Зачем меня ждать, какая дорога?

– Как? – поднял брови водитель. – А Вы разве не поедете к Данилину? У него же сегодня юбилей в «Резиденции»!

– Ах, чёрт! – с остервенением хлопнул себя по лбу Алексей. – Вылетело из головы совсем! Что ж ты мне сразу не сказал? Который час?

– Семь пятнадцать!

– О-ох! Давай сразу туда! Постараюсь поскорее оттуда убраться, совсем не до него сейчас!

Машина развернулась и направилась к загородному шоссе. Афанасьев долго собирался с мыслями, придумывая отговорки и не находя подходящей. В итоге решил отдать себя в руки судьбе, потому что хуже всего выходит то, что основательно планируешь. Гораздо важнее было позвонить Лизе и не дать ей повода для беспокойства. Алексей набрал её номер, но несколько минут не решался нажать кнопку вызова. Наконец, он прислонил телефон к уху и через два или три гудка заговорил с извиняющейся нежностью:

– Привет, красавица моя! Как ты?

– Привет! – ответила Лиза так, как будто её отвлекли от важного дела. – Скучаю по тебе! Чего ты так долго! Скоро приедешь? Я заказала суши…

– Золотце моё, Лизанька! – защебетал Алексей. – Слушай, никак не получится заехать, извини! Еду на этот дурацкий юбилей к Данилину, а сил – вообще нет! Устал – жутко! Ты ведь знаешь, я бы с удовольствием послал его куда подальше, но юбилей всё-таки…

– Ясно! – резко отчеканила Лиза. – Ну и во сколько ты приедешь?

– Зайчик мой, солнышко! – начал оправдываться парень. – Мне самому неохота тащиться за город в эту пафосную «Резиденцию»! Но там будет вся верхушка города, нельзя будет просто взять и уйти… Но я обязательно постараюсь как можно раньше!

– Во сколько, в два ночи? – с недовольством и неверием вздохнула девушка.

– Нет, конечно! Не позже полуночи, обещаю тебе! Не сердись, я тебя очень люблю, сладкая моя!!!

– Ладно! – растаяла Лиза. – Ты хотя бы позвони, как будешь выезжать оттуда!

– Канэчно, дарагая! – заметив потепление, заговорил Алексей с кавказским акцентом. – Приеду – пацэлую тебя и будэм вино пить!

Лиза рассмеялась.

– Приезжай, аксакал! – разрешила она. – Кинжал не забудь!

– Обязательно! Будет на поясе висеть!

– Если будет висеть – можешь не возвращаться! – съязвила девушка.

– Ли-иза! – с шутливым возмущением воскликнул Алексей. – Как тебе не стыдно!

– Ладно, давай, Лёшка! – подвела она итог. – Хорошо тебя погулять, по возможности! Жду тебя!

– Ну хорошо! Целую тебя! – ответил Алексей.

– Целую! Пока!

– Пока, солнце! – и он повесил трубку.

Через минуту телефон зазвонил. Молодой человек тяжело вздохнул и посмотрел на дисплей.

– Антон Сергеевич? Ему-то что от меня надо? – натурально удивился Афанасьев, но поспешил ответить. – Алло! Добрый вечер, Антон Сергеевич! Как поживаете?.. Это прекрасно, рад слышать!.. Да, еду к нему, а что?.. Ах, неужели?

И он стал слушать с улыбкой облегчения, а говорить проникновенно и с сочувствием. Разговор продолжался минут пять. В конце Алексей пообещал обязательно навестить и передавать здоровья и всяческих благ. Наконец, повесил трубку и громко, с радостью вздохнул:

– Ху-ух! Вот это новость так новость! Разворачивайся! – приказал он водителю и продолжил: – Представляешь, Данилина увезли на скорой с аппендицитом!!! Это невероятно! Его, конечно, жалко, и врагу не пожелаешь встретить юбилей на больничной койке, и дай Бог ему здоровья, этому беспринципному засранцу! Но как же вовремя всё это произошло!!!

Всю дорогу до дома Алексей радовался, как ребёнок, который сегодня не пойдёт в школу по причине сильных морозов. Он едва не подпрыгивал на сиденье и поминутно подгонял водителя, замечая, вместе с тем, что главное – безопасность! Уже во дворе, однако, от былой радости не осталось и следа. Когда машина практически подъехала к подъезду, на улицу вышла Лиза – в меховой накидке поверх её любимого вечернего платья и в высоких сапогах. Она осмотрелась по сторонам и села в тонированный седан бутылочного цвета. Автомобиль загорелся фарами и моментально тронулся с места.

– За ним! – скрепя сердце, скомандовал Алексей.

В его душе всё перевернулось. Казалось, тот самый джокер своим острым пером перерезал парню сонную артерию, через несколько секунд пришил её обратно, а недостаток крови компенсировал адреналином, смешанным с гнетущим отчаянием. «Не может быть! – Алексей, как разъярённый бык, еле-еле сдерживал дыхание и размышлял, словно биатлонист закрывал мишени из гранатомёта. Больше всего он боялся произнести самому себе слово «измена». – Этого не может быть, я не верю! За рулём, вполне возможно, её подруга. Но Лиза не предупредила меня и уехала как раз в то время, когда я уверил её в длительном отсутствии!».

– Точно! – Афанасьев что было злых сил ударил кулаком в ладонь. – Я же не сказал ей, что у меня отменилась встреча!

От неожиданной реплики водитель вздрогнул, со страхом посмотрел в зеркало заднего вида и, посчитав, что слова адресовались ему, в смущении переспросил:

– Вы про свою супругу?

Глаза Алексея налились кровью, и он с яростью закричал:

– Смотри на дорогу! И если ты их упустишь – я тебе голову оторву, клянусь жизнью!!!

Шофёр вжался в кресло и прибавил газу. Преследуемое авто размеренно, но не медленно двигалось в направлении лесо-парковой зоны, в пригород. Афанасьев продолжил тревожный и беспощадный анализ. «Кто это может быть? – как червь, глодал он себя. – Артём из их литературного кружка? Этот недоделанный писака, который только и умеет что чесать языком, сучий сын? Борис, оператор клипов? Я снимал той, я снимал тому… Проклятая богема! Ну почему бабы ведутся на дохлых придурков без гроша в кармане, которые привязывают их к себе лишь красивыми комплиментами и лживыми обещаниями прикоснуться к мечте! Они ни сеют, ни жнут! Они не делают ничего общественно полезного! Зато с гордостью, выпятив грудь, заявляют: мы – искусство! Я – видеограф! Я сделаю тебе шикарный клип, в котором ты будешь сказочной принцессой в средневековом замке, а перекаченные мулаты, голые по пояс, будут обдувать тебя веерами из павлиньих хвостов! И всё – девушка бежит к нему: он подарил мне мечту! С ним я чувствую себя настоящей женщиной! И никого не волнует, что ты пашешь, как вол, чтобы у неё ни в чём не было недостатка! Она уже с ним, потому что он делает её жизнь сказкой! А потом ты идёшь на съёмочную площадку и смотришь, как она наслаждается, пока её обдувают голые стриптизёры! Чёрт! Точно! Это не долбаные интеллигенты – это наш любимый Сашенька, мистер Сила прошлого года! Как я раньше не догадался! Всё сходится: женщине нужен настоящий самец! Мутант с двумя двадцатилитровыми баклашками для кулера вместо рук! С загаром сочного поросёнка на несостоявшемся юбилее Данилина! Ну вот говорила же мне Лиза: запишись в спортзал, запишись в спортзал!!! Вот что мне, мудаку, мешало три раза в неделю заниматься там, а? Боже, Боже, помоги мне! Если всё благополучно разрешится – буду заниматься, пока меня не захочет сама Александра Шатилова! Увидит меня со сцены и скажет томно, как она умеет: хочу тебя, иди ко мне! А я скажу: нет, я к своей любимой, Елизавете Афанасьевой! То есть, нет – Псковиной! Подожди, почему я так сказал? Я действительно хочу взять её в жёны? Даже водитель спросил про супругу, хотя он знает, что я пока не женат… Блин, Лиза, я так тебя люблю!!! Что ты со мной делаешь? Кто этот сучий потрох?».

– Кто этот мудозвон? – во весь голос закричал Алексей и кулаком выбил подголовник пассажирского кресла. От страха и неожиданности водитель вывернул на встречку, но быстро вернулся в свой ряд.

– Кто этот подонок? – ревел Афанасьев, продолжая ломать сиденье перед собой. – Кто этот красивый… – удар, – образованный… – удар, – накаченный… – удар, – страстный… – удар, – нереально шикарный пидарас?!! – и на останки сиденья обрушился настоящий град остервенелых пинков ногами, спиной и локтями, так что машину водило из стороны в сторону.

Через секунду Афанасьев уже пролистывал в телефоне записную книжку. Набрав нужного человека, прислонил аппарат к уху и стал слизывать с кулака кровь.

– Алло, Герман? Алексей беспокоит! – судорожно заговорил он в трубку. – Мне срочно, очень срочно нужна твоя помощь! Я сейчас еду за машиной, нужно узнать, кто её владелец, где живёт, что предпочитает на ужин – всё! Понимаешь? Всё! Запоминай: зелёный «Фольксваген-Пассат», номер Николай 323 Елена Михаил, наш регион.

– Я перезвоню через две минуты! – ответил суровый голос на том конце, и трубку повесили.

Две минуты длились для Алексея, как полчаса. Он успел выстроить ещё массу предположений, кто бы мог быть за рулём машины, в которой сейчас ехала Лиза. И все эти идеи была ужасны своей откровенностью, гадостью и предательством. Зазвонил телефон.

– Алексей, я так понимаю, ты сейчас следишь за Елизаветой? – задал вопрос тот же суровый голос. Он никогда не называл Афанасьева по отчеству и на «вы» и никогда его девушку – просто «Лизой».

– Да, – опешил Алексей, и на сердце у него на мгновенье стало легче, после чего снова заскребли кошки. – Ясное дело, я еду за ней! А что?

– С этого и надо было начинать! Я слежу за ней с того дня, как ты на это намекнул. Ты платишь мне хорошие деньги, и отрядить человека наблюдать за ней мне было несложно. Разумеется, предельно конфиденциально! Так вот мой агент в данный момент сидит у неё, а заодно и у вас на хвосте. И вы ему, честно говоря, несколько мешаете, потому что вас носит по дороге из стороны в сторону. – Алексей обернулся, но увидел только свет полудюжины фар. – Что касается Елизаветы – она едет на квартиру, в которой обустраивает детскую для вашего будущего ребёнка.

– Она беременна? – осел Алексей.

– Нет-нет, я неправильно выразился! – исправился голос. – Речь идёт о ребёнке, который у вас может появиться в ближайшем будущем. Елизавете не нравится экология в центре, поэтому она приобрела квартиру в пригороде, рядом с лесом, и занимается ею по собственному плану. Извини, что раскрываю тебе её карты, мне кажется, она хотела сделать тебе сюрприз и сохраняла этот факт втайне. Она ездит туда в те дни, когда ты на работе или в отъезде. Если тебя интересует именно владелец машины, то это подрядчик. Мастер, который выполняет строительные и отделочные работы, тридцать восемь лет, женат, трое детей. Адрес назначения называть?

Опешивший Алексей помедлил, не зная, что ответить.

– Да, пожалуй, – всё же подтвердил он, – на всякий случай…

Информатор продиктовал название улицы, номер дома и квартиры. И так как вопросов у Афанасьева больше не осталось, то поспешил попрощаться, чтобы не мешать, как он выразился, «принятию трезвого решения в важном семейном деле». Молодой человек бессильно выронил телефон на сиденье и уставился на раскуроченное кресло прямо перед собой. Через минуту водитель осторожно поинтересовался дальнейшим маршрутом, и Алексей слабым голосом заметил:

– За ними. Если я всё правильно понял, на следующем светофоре они повернут направо и остановятся у одной из новостроек.

Действительно, преследуемая сразу двумя шпионами машина въехала во двор многоэтажного дома, свет в котором, несмотря на поздний час, горел всего в нескольких квартирах. Из автомобиля вышел мужчина лет сорока на вид и открыл дверь Лизе. Никаких вольностей, впрочем, он себе не позволял и держался подчёркнуто уважительно, на расстоянии. Вдвоём они вошли в подъезд. Через минуту загорелся свет в окне третьего этажа.

«Находиться там они могут сколь угодно долго, – размышлял Алексей. – Точнее, до одиннадцати, не позже. Всё-таки им ещё нужно время, чтобы вернуться обратно. Уф, ну и напугала ты меня, Елизавета Андреевна! И обрадовала, честно говоря… В таком возрасте думать о детях! Вот я перезрелый дурак! Надо жизнью жить, детей рожать и растить, а я такими грязными вещами занимаюсь! Всё, хватит! Пора окончательно рвать с этим клетчатым – пусть забирает всё, что хочет, и проваливает к чёрту!».

В эту секунду раздался звонок.

– Господи, да оставят меня сегодня в покое или нет? – жалостливо и в то же время с горькою злостью выпалил Алексей. – Алло!

– Алло, привет Лёш! Это Юра! – ответили на том конце.

– Какой ещё Юра? – раздражённо, с закипающим гневом спросил Афанасьев.

– Юра, твой одноклассник! Я не вовремя?

– А, Юр, это ты? – резко остыл Алексей. – Нет, нет, всё в порядке. Тяжёлый день просто… Ты по делу?

Собеседник помедлил и негромко произнёс:

– Сегодня днём… – он снова осёкся. – Одним словом, Тимура убили!

– Что? – подскочил на месте Алексей. – Как убили?

– Выстрелом в затылок, – вздохнул Юрий. – Недалеко от Воскресенского монастыря на Куличках. Странное стечение обстоятельств: там служит отец Михаил – наш закадычный Максим, художник. Помнишь, мы обсуждали? Он рассказал, что Тимур исповедался ему с утра, представляешь?

– Что? – не своим голосом переспросил Алексей. В груди у него похолодело.

– Исповедался в грехах и причастился. В монастыре, у отца Михаила! Представляешь? А потом – вот ведь жизнь-индейка – получил пулю в голову! Навылет, так что лица практически нет… Мне сложно говорить… Похороны послезавтра. Ты будешь?

– Конечно! – замерев на месте, прошептал Алексей. – Конечно, я буду!

И положил трубку.

 

Читать далее — глава 10

К оглавлению