☛ Это раздел повести
«Симон и Григорий»

Глава 17. Симон и Григорий коленопреклоненно переходят из Российской империи в Российскую Федерацию

Наконец, показались первые небоскрёбы архангелородской глуши. Видевшие только раз в жизни в Петербурге четырёхэтажное здание Симон и Григорий заводили пальцами, пересчитывая число уровней в старой панельной хрущёвке.

– Пять этажей! – восклицал Симон.

– Не может быть! – шептал Григорий, но всё-таки верил глазам своим: – Действительно, пять!

– Страшно-то как! – заметил Прошка. Обычно он не имел права голоса в барских беседах, но тут взял на себя смелость нагнать жути: – Как же люди на пятом этаже к окну-то выходят! Небось мурашки по коже!

Дальше было ещё хуже. Когда дворяне собственными глазами увидели десятки таких же машин, на какой ехали они, которые летели им навстречу, поворачивали прямо перед ними и совершали другие невероятные манёвры, пассажиры просто-напросто закрыли глаза от страха. В ещё больший ужас их привёл рекламный щит, на экране которого появился китайский внедорожник, помчавшийся им навстречу прямо с высоты шести метров. Точнее, это бы мы поняли, что то был рекламный щит и китайский внедорожник и что он мчался только в проекции огромного уличного экрана. А Симон с Григорием ухватились друг за друга, словно бы стали свидетелями апокалипсиса, и истово стали молиться о смерти непостыдной, безболезненной и главное – быстрой.

Но внедорожник с рекламного щита проехал мимо. А вместо него показалась миловидная девушка в обтягивающих лосинах. Видимо, барышня не подозревала, что за ней подглядывают, потому что она без тени смущения шла вперёд по странной чёрной дорожке, которая крутилась по кругу, но никуда не вела. Сверху появилась надпись: «Беговые дорожки от 9 990 руб.».

– Это что же? – у вас теперь такое, гм, нижнее бельё? – осмелился спросить Григорий.

– Какое нижнее бельё? – не поняла Ксения. – Ах, это! Нет же, это лосины просто. Спортивная одежда, в ней девушки занимаются спортом.

– Дома? – уточнил Симон. – Когда их никто не видит? С закрытыми ставнями?

– Нет! – ответила Ксения и для себя решила, что с этого момента начнёт говорить всю правду, без скидки на то, что она может кого-то поранить своими откровениями. – Нет, так теперь ходят по улице! Ни бальных платьев, ни юбок в пол – теперь все ходят в миниюбках, в шортах, летом прямо в купальниках ходят по улице! Иногда мимо такая идёт, и ты даже невольно замечаешь: бреет она там или нет?

– Что? – не понял Симон, не понял и Григорий.

– Ладно, неважно! – откликнулась Ксюша. – Вернее: всему своё время. Захотите узнать – посмотрите в интернете. Вот купите себе телефоны и обо всём на свете там узнаете. А пока что давайте просто заедем за паспортами. И, может быть, перекусим где-нибудь в кафе. И, кстати, пока у вас нет банковских карт, все ваши расходы я несу на своих хрупких плечах!

Она обернулась с переднего сиденья к помещикам и подняла вверх указательный палец.

– Ксения, внучка! – поспешил заверить её Григорий. – Как только мы получим банковские карты, я сразу же верну все деньги. И вообще – дам тебе столько денег, сколько тебе понадобится! Мы ведь, кажется, теперь даже богаче, чем были?

– Если правду говорят, – рассудила Ксюша, и озорной огонёк промелькнул в её глазах, – то вы баснословно богаты! Но для начала вам нужно получить паспорта. Это главный документ, без которого у нас невозможно буквально ничего.

В эту минуту Прошка толкнул своих господ в бока и указал на улицу, где по тротуару шли две девушки, и у обеих были видны колени.

– Ого! – присвистнул Григорий. – И ты, внучка, говоришь, что сейчас все так ходят?

– Да, так и есть. Только давайте договоримся сразу навсегда обращаться друг к другу по именам. Какая я вам внучка? Я буду называть вас Григорием, а вы меня Ксюшей, окей?

– Окей! А что это значит?

– Типа «да, конечно!», только в короткой форме. Сегодня многие много чего сокращают. Вместо «здравствуйте» говорят «здра», вместо «приятного аппетита» – «приятного».

– Словесные жадины! – буркнул Прошка. Обычно Симон и Григорий вообще не давали ему слова в официальных выездах, а когда слуга что-то говорил – грубо осекали его. Но на этот раз оба помещика не только ничего не ответили, но и глубокомысленно кивнул в знак согласия. Действительно: что ж им, слов жалко, что ли?

Наконец, машина подъехала к отделению полиции. Симон с Григорием хотели было удивляться тому и этому, вот только времени у них на разные охи и ахи совсем не осталось. Внутри полицейского участка у Ксюши строго спросили, по записи ли они, и быстро провели в нужный кабинет. Здесь миловидная девушка в красивой форме и тоже в юбке выше колен сфотографировала Симона, Григория и Прохора. Фотографии моментально распечатали и передали в другой кабинет. Здесь их вклеили в уже подготовленные паспорта. Трёх новых граждан России по очереди пригласили за стол, где они расписались в указанных местах документа. Затем полицейский передал им паспорта и нажал какую-то кнопку в светящейся газете с нарисованными, как живые, кнопками.

Видимо, сотрудник внутренних органов ожидал, что гости сразу же уйдут. Но Симон, оглядев кабинет, строго и со всей серьёзностью спросил:

– А где же образ?

– Что? – не понял полицейский.

– Где икона? – ещё строже посмотрел на него Симон.

Сотрудник на долю секунды испугался. И неизвестно, чем бы закончилось дело, но в ситуацию вмешалась Ксюша, которая поспешила уточнить, что это те самые старинные помещики, о которых она предупреждала по телефону. После этого напоминания полицейский по-новому взглянул на посетителей.

– Это и есть ваш царь? – спросил в свою очередь Григорий, указывая на висящий на стене портрет Путина. – Флаг-то я узнаю, он прежний!

– Да, это наш президент Владимир Путин! – коротко ответила Ксюша.

Симон огляделся ещё раз, убедился, что нигде нет даже самой маленькой иконы, и обратился к Григорию и Прохору:

– Давайте достанем нательные кресты и поклонимся на портрет.

Послушно все трое достали из-под рубашек серебряные крестики и встали на колени.

– За веру, государя и отечество! – все трое перекрестились. – Да будет мне за измену смерть!

Все трое поклонились в землю и, поднявшись, поцеловали каждый свой паспорт в герб на титуле.

– С праздником, братья!

На этот раз все трое троекратно облобызались друг с другом безо всякого намёка на Прошкин статус слуги. В данном случае они искренне поздравляли друг друга с российским подданством и с поклоном, торжественно и прямо, вышли в коридор и оттуда на улицу.

– Какая красота в природе! – довольно отметил Симон. – А не отпраздновать ли нам это?

– Веди-ка нас, Ксюша, в ресторан! – согласился и резюмировал Григорий.

– Хорошо! – рассмеялась та. – Вы те ещё тусовщики, я погляжу! Только давайте сначала – такое событие ведь – в инстаграм!

– По сто грамм? Отлично!
 

Глава 18. Симон и Григорий такие милые

– Да ну что это за юмор! «В инстаграм – по сто грамм»! Это же шутка команды КВН «Утомлённые солнцем», в ресторане там Ревва с молодой подружкой.

– Кто это говорит, Ксюш? – спросил Григорий.

– Не берите в голову, это вставки от автора. Художественный метод такой.

– Чей метод? – поинтересовался и Симон.

– Да реально: забейте! – Ксюша махнула рукой. – Вы лучше скажите, куда вы хотите поехать? Потому что денег у меня не так много, а судя по вашим замыслам, погулять вы хотите на славу.

– Поедем в дешёвый ресторан, мы не гордые!

– Ну тогда в «Томато»! – Ксюша второй раз махнула рукой, на этот раз с ещё большей амплитудой. С каждым мгновением простецкие господа нравились ей всё больше.

– Ну поехали в томаты! – согласились Симон с Григорием.

– Да тут недалеко, можно пешком дойти! Пойдёмте прогуляемся, заодно посмотрите на современный ПГТ. Посёлок городского типа, это как по-вашему уездный город.

– Пойдём!

И они направились вперёд по бульвару, обе стороны которого были засажены молодыми рябинами.

Несмотря на то, что Ксения заказала своим древним мужчинам современную одежду, выглядели они странновато. Как будто колхозники в 1980-е приехали в областной центр за колбасой. Симон и Григорий, как дети, постоянно указывали пальцами во всех трёх плоскостях. То их удивила палатка с мороженым, и они долго осматривали местность на предмет подвала: где ещё лёд хранить-то? То их поразила девочка, ехавшая на самокате, но при этом совсем не отталкиваясь от земли, как будто перед ней бежала невидимая лошадь. Затем их напугал велосипедист, прокатившийся мимо с громыхающими из музыкальной колонки звуками, как будто кто-то блюёт.

– Это не блюёт – это рэп! – пояснила Ксюша.

Но самое долгое восхищение, граничащее с неверием собственным глазам, случилось у господ перед магазином электроники. Там, за стёклами во весь этаж, рядами стояли разные экраны, на которых показывались одни и те же движущиеся картинки. В основном это были замершие на месте колибри, пившие цветочный нектар, и обезьяны, прыгавшие с лианы на лиану.

– Господа, пойдёмте! – толкала их за рукава Ксюша. – Это просто телевизоры. Сейчас у каждого такой же, только компактный, в кармане лежит. Называется телефон. Мы после кафе зайдём и купим вам. Вы там и сельвы Амазонки посмотрите, и австралийские рифы. И ещё, по секрету, вам скажу, сможете посмотреть там то, что вас, оказывается, так будоражит: девушек в миниюбках и без!

Ксюша поиграла бровями, мол: понимаете?

– Ну вы что, не понимаете? Секс!

– Секс? – господа не понимали даже теперь. – Это что такое?

Ксюша всплеснула руками.

– Какие же вы старые! – выпалила она. – Ну секс! Это когда мужчина и женщина совокупляются, а всё это снимают на камеру и затем можно посмотреть на телефоне.

– На телефоне можно посмотреть секс? – уточнил Симон.

– Ну да!

Повисла неловкая пауза.

– Но это как смотреть на телефоне, как другие люди едят торт! – рассудил Григорий.

– Ну да! – признала собеседница. – Просто не всегда под рукой есть такой человек, с которым можно насладиться тортом! Поэтому иногда многие – я не говорю про себя! – многие смотрят в телефоне, как торт едят другие. Ну и сами как бы привкус торта ощущают. Хотя ладно – забейте! Зря я так на вас всё обрушиваю! Вы сами постепенно всё узнаете.
Несколько шагов все прошли молча.

– А впрочем, идея неплохая! – нарушил тишину Григорий. – Можно телефон купить!

– Да-да! – горячо поддержал его Симон. – Сельвы поглядеть, рифы!

– Да ладно, поняла я! – осекла их Ксюша. – Зайдём и купим вам телефоны. Но потом. А пока – давайте пообедаем. Вот и кафе, кстати.

Все четверо зашли внутрь, и здесь оказалось прохладно, как осенью, хотя на улице стояла настоящая жара.

– Кондиционер! – негромко пояснила Ксюша. – Изобретение человечества, чтобы в помещении была приятная температура!

– О-о-о! – восхитились господа. – Требьян!

Официантка предложила занять любой свободный столик, и странная компания села у окошка. На столе сразу появились четыре меню, а девушка поинтересовалась, принести ли сразу прохладительные напитки.

– Мы празднуем гражданство, – заметил Григорий, – поэтому хотели бы чего-нибудь игристого, для начала. У вас есть?
– Конечно! – ответила официантка и на секунду замялась, не зная, что им предложить: сначала дешёвого или дорогого. И всё-таки она сделала правильный выбор: – У нас есть «Моэт э Шандон», «Дон Периньон».

– Что? – выпучил глаза Симон. – У вас есть «Дон Периньон»?

– Не может быть! – вторил ему ошарашенный Григорий. – Мы за ним посылаем в Париж всего дважды в год! А у вас есть в дешёвом трактире!?

Атмосфера доброты и человеколюбия немножко накалилась в этот момент, и Ксюша поторопилась разрядить обстановку:

– Извините моих друзей! Они первый раз в кафе… э-э, в принципе! Но вы не переживайте, они очень вежливые и приветливые! Просто долго не были в городе, понимаете? Не волнуйтесь, деньги у нас есть, так что принесите, пожалуйста, чего они хотят и три бокала.

– Три бокала? – Симон вперил в неё сверлящий взгляд. – Гм, возможно, Прохор и слуга. Но в данном случае он принял российское подданство и для него не может быть сословных исключений! Он такой же гражданин, как Григорий и я! Не волнуйся, Прохор, ты не останешься без праздника в праздничный день!

Во всё время этой тирады Ксюша улыбалась всё шире и шире.

– Господи, какие вы все милые! – она даже захлопала в ладоши. – Я имела в виду, что шампанское не буду я.

– О! – Симон залился багровой краской с головы до видневшейся за расстёгнутой пуговицей рубашки волосатой груди. – Я хочу принести свои искренние извинения за то, что позволил себе подумать, будто вы…

– Ой, он даже на «вы» перешёл! – Ксюша встала из-за стола и обняла ранее чужого, в общем-то, человека. Теперь все они становились ей как будто родственниками. – Ладно, принесите нам четыре бокала. А меню оставьте, мы сейчас что-нибудь выберем.
 

Глава 19. Симон и Григорий слушают рассуждения Прохора о дяде, зайчиках и ромашках

Через минуту официантка принесла запотевшую от холода бутылку шампанского и четыре фужера, которые были ею аккуратно расставлены перед каждым гостем. Симон взял на себя заботы по откупориванию бутылки, а Григорий спросил, может ли быть в ресторане, несмотря на ранний час, певец, который бы исполнил современный гимн России. Ксюша посмеялась и ответила, что все такие вещи сегодня находятся в том самом телефоне. Она достала тонкую прямоугольную книжицу, только без страниц, нажала несколько раз на обложку, и телефон чудесным образом запел добрым десятком оперных голосов:
– Россия – священная наша держава!

Симон, Григорий и Прохор тут же встали и приложили руку к сердцу. Пришлось встать и Ксюше, но она постаралась в двух словах объяснить, что гимн включается теперь либо при подъёме заключённых, либо перед футбольным матчем. Кое-как ей удалось отговорить от дальнейшего прослушивания гимна после первого куплета, поскольку сотрудники кафе уже начинали с удивлением засматриваться на странных гостей. Девушка хотела ещё усадить их обратно на свои места, но Симон, откупорив, наконец, шампанское, потребовал пить стоя.

– За счастливое, верное, благословенное и надёжное российское подданство! – провозгласил он, и все четверо дружно и звонко чокнулись своими бокалами.

Наконец, после благовествования все четверо сели, и Ксюша предложила помощь в выборе блюд.

– Вы, я вижу, мастера купать коней в шампанском, – заметила она, с опаской поглядывая, как Симон вновь наполняет бокалы и ставит пустую бутылку под стол. – Но давайте я быстренько закажу нам покушать, пока вы меня совсем не опоите в два часа дня.

Ксюша быстро определилась с гастрономическими предпочтениями господ и Прошки. На вопросы типа «что такое роллы?» девушка отвечала, что скоро сами увидите и отведаете. И вскоре она уже диктовала заказ официантке с окрошками, беф-строгановыми, уткой под брусничным соусом и прочими яствами. Григорий хотел было попросить второго Дона Периньона, но Ксюша быстро осадила его соображениями меркантильного толка:

– Так-так, постойте! Вы пока ещё свои карты не получили, а мне не хватит расплатиться, если вы продолжите праздновать на широкую ногу. Вот, смотрите, – она открыла в меню раздел с алкоголем, – здесь есть водка, коньяк, виски. Выбирайте, что хотите, только помните, что я, в отличие от вас, не миллионерша!

– Так и мы не миллионеры! – возразил было Симон, но тут же вспомнил, что сейчас в России совсем другие деньги.
– Точно, – весело толкнул его в бок Григорий, – мы миллиардеры! Ха-ха! Да ты не расстраивайся, Ксюш, мы тебе по миллиончику скинем, как эти самые карты получим! Ты нам только расскажи тогда, как в них играть!

– Играть, ага! – буркнула Ксюша, вновь осознав, какую большую работу ей ещё предстоит совершить с упавшими, как снег на голову, родственничками.

В это время официантка вновь подошла, чтобы узнать, что будут дальше пить господа.

– А что это за «Ягермайстер» такой? Никогда о нём не слышал.

– Это крепкий ликёр на травах, очень вкусный. Подаётся как комнатной температуры, так и охлаждённый до минус 18-ти градусов.

– О, это нам подходит! А это новый какой-то производитель?

– Нет, старый. По-моему, его с 1934 года делают.

– Ничего себе старый! – поперхнулся Симон, но потом вспомнил, что в их новом мире это уже, должно быть, древняя эпоха. Да, всё-таки, как меняется мир и как с возрастом меняемся мы сами. Так он подумал про себя, а вслух приказал: – Ладно, несите «Ягермайстер», только непременно самый морозный!

Вскоре на столе появилась запотевшая бутылка и четыре рюмки. Но на этот раз Ксюша строго-настрого отказалась от спиртного и даже настояла унести свою рюмку обратно. А трое мужчин разлили ароматный густой ликёр и вздрогнули. Затем они синхронно и вразнобой задвигали губами, покрякали и с удовольствием закусили.

– Хорош ликёрчик! – признал Григорий. – А что это за фраза написана вот тут на этикетке?

Симон взял в руки холодную бутылку и стал читать, переводя с немецкого:

– Дело чести охотника – с уважением и заботой отнестись к дичи, на которую он охотится, почитая Творца во всяком живом существе!

– Что? – не поняла Ксюша, присматриваясь к оленю с крестом между рогами.

– «Ягермайстер» переводится как «матёрый охотник», – пояснил Григорий. – Судя по этикетке, ликёр предназначен для выхода на охоту, чтобы согреться в лесу. И бутылка-то такая крепкая! Если упадёт – не разобьётся наверняка! А девиз призывает относиться ко всякой подстреленной добыче как к творению Божию.

Григорий высказал настолько для них очевидную мысль, что все трое, не сговариваясь, закивали. Одна Ксюша не могла взять в толк, не шутка ли это. Оказалось, что не шутка.

– Да как вы такое можете говорить! – взбунтовалась она. – Вы идёте с ружьём на оленя, но, убивая его из кустов, вспоминаете о Божьем творении? Это же самый настоящий шовинизм!

И Ксюша смоделировала ситуацию:

– О, какой милый зайчишка! Каким замечательным его создал Творец! И тут – на! Хренак, получи дробью в твои милые заячьи мозгишки! А то, что у него детки в норе голодные остались, – это никого не волнует, да?

Симон и Григорий немного помолчали.

– Эмансипация, – философски заметил Симон.

– Феминизм, – уточнил Григорий.

А Прохор, который с получением гражданства, с каждой рюмкой ликёра ощущал всё большую свободу слова, ответил за всех:

– А то, что на войне солдатам головы сносят пушечными ядрами – это ничего? У меня дядя в осаде Севастополя так погиб. И ничего! Не сокрушались английские мореходы: ой, оставили детей бедного русского солдата без отца! Природа окружающая такова: волк ест зайца, а сильное государство ест слабое. И всегда чьи-то зайчата будут оставаться одни, всегда! Это телесный наш мир такой, ставший таким после того, как Адам согрешил, а из него мы все и вышли. И наша задача – себя исправить, грех в себе искоренить! Вот что самое главное! В падшем мире дьявол с Богом борются, а поле битвы – сердца человеческие! А вы говорите: зайчиков жалко. Может быть, вам и ромашек жалко, которые дети срывают?

– И ромашек жалко, – по небольшом рассуждении признала Ксюша.

Симон и Григорий переглянулись.

– Новые идеи? – предположил Григорий.

– Социализм? – прищурился Симон.

А Прохор сделал «тьфу» в сторону и резюмировал тихо:

– Бабы…

– Прохор! – осекли его господа. Было видно, что если бы не уютная обстановка заведения, они бы высекли его плётками. – Простите его, Ксения! Крепостной всё-таки, три класса приходской школы, что с него взять! Не обижайтесь!

– Я, хоть в Гейдельбергах не обучался, но всё же могу понять, что ромашки, зайчики и мой дядя-герой Крымской войны – явления не одного порядка!

Глава 20. Симон и Григорий не смеются над Эрастами

– Вы лучше, любезная наша Ксюша, расскажите о себе! Мы ведь толком и не познакомились. Вы-то о нас хоть что-то знаете, если не всё, а мы о вас – ничего.

– Ну снова вы, Григорий, на «вы» ко мне, – засмущалась девушка.

– Да ты не обращай внимания, Ксюш! – махнул рукой Симон. – Это с ним всегда, когда он хочет барышню, хм, так сказать, разговорить.

– Так вы же мне прапрадедушка, – обратилась к Григорию Ксюша и ещё больше засмущалась. – К тому же вы…

– Старый? – без обиды подсказал ей Григорий. – Да ты говори, как думаешь! Всегда так поступай, это тебе мой совет, старческий. Да ты не красней! Мы же с Симоном понимаем, что для 18-летней барышни 40-летний мужчина всё равно что дряхлый мерин. Ты не переживай, мы люди опытные и всё-всё понимаем. Ну разве что – кроме этих ваших изобретений новомодных. А если в корень зреть – мы всю-всю жизнь как облупленную знаем. Так что если у тебя есть о чём спросить – спрашивай, мы люди не глупые, несмотря на динозавричество наше. Но для начала действительно расскажи: кто ты? чем живёшь? к чему стремишься?

Ксюша замялась, и ситуацию неожиданно поправил Прохор. Пока господа разливали по рюмкам ликёр, он вдруг встал, поклонился девушке в пояс и произнёс:

– Не могу жить прежней праздной жизнью, пока вы, госпожа, не простите меня за мой длинный язык и нанесённую мною обиду!

– Да что вы, Прохор! – даже отстранилась от него Ксюша. – Конечно, я вас прощаю! Что это вы удумали – у нас теперь каждый право голоса имеет. И люди такое друг другу в лицо говорят, что диву даёшься, как до драки каждую секунду не доходит.

– Спасибо, Ксения! – он поклонился ещё ниже и почти встал на колени, но девушка с усилием его подняла и усадила обратно.

– Какие вы всё-таки необычные! – заметила она. – Вы мне напомнили японского слугу Масу из серии книг Бориса Акунина. Есть у нас такой популярный автор детективов, у него есть серия «Приключения Эраста Фандорина».

И Ксюша громко рассмеялась.

– Да ну вы что? Не смешно разве? – и она повторила по словам: – Приключения Эраста Фандорина. Ну? Эраста!

Она что-то показала жестами, но господа не поняли.

– Нет, Ксюш, если ты не хочешь о себе рассказывать – ты так и скажи, мы не будем настаивать. Это я так, думал беседу этим начать. Но если у тебя секреты, то мы…

– Да нет у меня никаких секретов! Просто у нас смеются над этим именем, потому что… впрочем, ладно, потом как-нибудь расскажу. О себе вам рассказать?

Девушка задумалась.

– Что ж, я – Ксения Сергеевна Трегубова. Мне 18 лет, я родилась 15 января 2005 года в Чехове – не в писателе, а в городе.

Ксюша пыталась шутить, но потом вспомнила, что Чехов ещё, может быть, и не родился во время господ размороженных.

– Ладно, не обращайте внимания на мои шуточки, я вам как-нибудь всё обязательно рассажу.

– Прекрасный тост! – заметил Симон, который всё ждал, когда можно будет чокнуться.

Ксюша чокнулась символически, кулачком. Мужчины выпили, а она продолжила:

– Ну что вам рассказать? Моя мама учит детей игре на фортепиано в музыкальной школе, отец преподаёт в институте, куда и меня в итоге заставил поступить, на архитектуру. Вообще-то меня всегда интересовал дизайн, я хорошо рисую, но там было только направление архитектуры и градостроительства. Не знаю пока, кем хочу стать, для начала хотелось мир посмотреть, вот с подружками после сессии решили в Турцию слетать – но меня задержали на границе. Ха-ха, из-за ваших долгов, кстати!

– Что? – нахмурился Григорий. – Какие ещё долги?

– Да нет, не вы лично должны оказались. Это у вас был вклад в золоте, и по нему такие проценты за столько лет набежали, что появился какой-то налог на сверхприбыль, а списать его не получилось, потому что у вас до сих пор нет счёта в банке. Впрочем, скоро вы всё оформите, и, я очень надеюсь, оплатите мне тур в Турцию на восемь… вернее, на восемнадцать ночей!

Ксюша вдруг рассмеялась: до неё наконец дошло шампанское.

– Какой вопрос, Ксения Сергеевна! – улыбнулся маслеными глазками Григорий. – Конечно, отвезём!

– Дедушка, ты подкатываешь ко мне, что ли? – рассмеялась Ксюша. – Во-первых, ты мне дед! А, во-вторых, у меня есть Артём. Точнее, был.

– Так-так, вот с этого места поподробней! – приподнялся Симон. – Что там на личном фронте?

– Да что там? Встречалась я с парнем с общего потока, Артёмом. Милый мальчик, на гитаре играет, в детском лагере пионервожатым летом подрабатывает. Смазливый такой – фу, аж противно, как вспомню! Короче, мы с ним зашли в кафешку за день до моего отлёта. Мило так посидели, он мне кофе с моим портретом заказал. А на следующий день – меня же не пустили! – я вернулась домой. Пошла в магазин, чтобы еды купить: холодильник-то специально разморозила перед отъездом. Иду через сквер, а он на лавочке с этой дурой сидит с кафедры культурного наследия и реставрации! Меня увидел – затрясся весь, как голубь перед пылесосом. Начал извиняться – и передо мной, и перед ней! Я ему говорю: что, неудобно на двух стульях пытаться усидеть? Ну и пощёчину ему влепила. Урод!

– Подонок! – согласился Симон.

– Паскуда! – повысил градус Григорий.

– Эраст! – резюмировал наугад Прохор.

Ксюша рассмеялась.

– Вот именно, Прохор: Эраст! Вот видите, вы не смеётесь над Эрастами, а я смеюсь, только сквозь слёзы.

И она, действительно, смахнула предательскую слезинку.

В этот момент в голове Григория созрела двухходовочка:

– Ксюш, а представь, что Артём – это кролик, который скачет от одной крольчихи к другой. Будь ты охотником – захотела бы пальнуть в предательские яйчишки зайчишки?

– Хотела бы! – выпалила Ксюша.

– А тут и ликёр для храбрости! – Григорий пододвинул к ней заранее наполненную рюмку с «Ягермайстером».

С чувством настоящей оторвы Ксюша взяла ликёр и чокнулась с господами.

– Чтобы у всех изменников яйца отстрелили!

Она выпила свою рюмку залпом, но никто из мужчин даже не шевельнулся.

– Что не так? Вы же меня сами подвели к этому выводу! Разве нет? А вы что хотели сказать тогда?

Симон и Григорий переглянулись.

– Что не следует расстраиваться из-за мнимых любовников, которые не стоят твоего ногтя! – озвучил свою версию тоста Симон.

– Что не тот грязный, кого обдали грязью проезжающей повозки, а тот, кто по своей воли наступил ботинком в жижу! – сказал Григорий.

Повисла пауза, и все невольно устремили взгляды на Прохора.

– А я бы всё-таки выпил за то, чтобы этот Артём хорошенько получил по яйцам, эраст такой!

Симон и Григорий вновь не посмеялись над Эрастом, вместо этого они чокнулись и, поклонившись Ксюше в знак полного сочувствия её переживаниям, выпили за её душевное спокойствие.

>> дальше

К оглавлению повести
«Симон и Григорий»