Николай Невтонов был человек сдержанный. Он всегда умел «сохранить лицо», был невозмутим и рассудителен. Единственное, что могло вывести его из себя, – когда он что-то забывал и никак не мог вспомнить. Так случилось и в ту ничем не примечательную ночь.

Наш герой лёг спать в прекрасном расположении духа и уже начал задрёмывать. В предсонных видениях ему представлялись морские побережья, ветер, играющий с листьями деревьев, деревянный дом с мезонином. Как вдруг – и с чего бы это пришло ему на ум? – он вспомнил о Литве. О Литве-то он вспомнил, но какая у неё столица – это напрочь вылетело у него из головы. Поначалу мужчина допустил мысль, что сейчас он заснёт и все муки закончатся. Но вместо этого он явственно осознал, что уже минут пять, как реально не может вспомнить столицу Литвы.

Николай открыл глаза, сел на кровати и нашарил рукой на тумбочке телефон. Как назло, интернет в ту ночь не работал: из-за ракетной опасности мобильную связь полностью заблокировали. Бедняга включил свет и попробовал найти среди старых книг что-нибудь вроде энциклопедии или учебника географии, но ничего такого не нашлось.

В скверном настроении он оделся и вышел в подъезд, сам ещё не зная, зачем. Внизу он услышал звук открывшейся двери и щелчок зажигалки. Это сосед вышел покурить на улицу – догадался Невтонов. У соседа только что родилась дочка, и жена не позволяла ему курить дома, ни даже на балконе. Невтонов спустился вниз.

– Здорово! – хмуро бросил он.

– Здравствуйте! – почтительно ответил сосед, который был лет на пятнадцать младше Невтонова.

– Ты столицу Литвы не помнишь? – в лоб спросил тот.

– Литвы? – удивился тот. И тут же ответил: – Клайпеда!

– Да какая Клайпеда! – буркнул Невтонов. – Это даже не второй по численности литовский город! Как так можно ошибиться?

Курильщик пожал плечами:

– Не Клайпеда? разве? А по-моему – она! У меня дед, когда на флоте служил, бывал в местном порту. Он рассказывал, что там самый крупный торговый порт во всей Балтии!

– Тьфу ты! – сплюнул Невтонов. – Вот и выросло поколение, которое Прибалтику называет «Балтия»… Да столица-то – она не у моря, а ближе к Белоруссии даже. Поэтому это никакая не Клайпеда.

Он не удержался и дал подзатыльник соседу. Вообще-то тот был покрупнее Невтонова и мог бы его быстро побить в честной драке. Но тем вечером он как-то весь зажался и испугался грозного Невтонова, тем более что слышал от кого-то, что тот страшен, когда что-нибудь забывает.

Тем временем Невтонов двигался стремительно и строго по пустому тротуару. Увы, в столь поздний час на улице решительно никого не было. Разве что где-то вдали, навстречу, шла странная фигура. Вскоре в ней угадался Самсон – футбольный болельщик Витя Самсонов, который постоянно ездил на все выездные матчи местной команды. Вот и сейчас он, видимо, возвращался с вокзала.

– Здорово, Самсон! – издалека окликнул его Невтонов. – Ты откуда?

– Ой, – испугался тот. – А, это вы? Из Костромы еду.

– Ну и как, наши выиграли?

– Да ну! – Самсон махнул рукой. – Ноль-один проиграли! На последней добавленной минуте пропустили…

– Так чего ж ты всё ездишь, если они постоянно проигрывают? – Невтонов не стал дожидаться ответа на вопрос, который он сразу признал риторическим, и задал новый: – Ты случаем не помнишь столицу Литвы?

– Литвы? – Самсон задумался. – Шяуляй!

– Да какой, к чёрту, Шяуляй! – Невтонов начинал закипать. – Это ты из футбольной своей мутоты вспомнил! В каком-нибудь четвёртом туре на выход в одну тридцать вторую кубка УЕФА встречались «Косогорец» и «Шяуляй», вот ты и запомнил?

– Ну да! – простодушно признался Самсон.

Невтонов вспыхнул и несколько раз ткнул указательным пальцем болельщика в лоб.

– Вот ты головой своей тупоголовой подумай: раз мы в первом дивизионе тридцать лет плещемся, то и играем с такими же отсталыми клубами, как и мы сами. Понял? А в столице Литвы есть другой клуб, нормальный, который не с Могилёвым или Тирасполем играет, а с Мадридом и Лондоном.

– Да ну ладно, что вы злитесь! – Самсон по бровке обошёл нежданного встречного и осторожно двинулся дальше. – И не такой я тупой! По крайней мере, могу понять, что голова не может быть тупоголовой. Потому что голова есть у человека, это он может быть тупоголовым, а у самой головы головы нет.

Невтонов с азартом замахнулся, и Самсон был вынужден ретироваться в темноту.

– Щенок! – распалял себе Невтонов. И добавил чуть тише: – Вот и выросло поколение, которое вместо Лондона ездит болеть в Кострому. Прости меня, Господи и Кострома, в частности!

Томящийся забывчивостью тихонько перекрестился. Вокруг по-прежнему никого не было, и это его злило всё больше и больше. Ещё он услышал, как этот перекати-поле Самсон пожаловался на него кому-то, кто шёл поперёк основной дороги, к заводу, и испугался, как бы не донёсся до других слух, что Невтонов опять забыл и оттого зверствует. Зная, на что он способен в такие моменты, он достал из-под рубашки серебряный крестик и поцеловал его.

– В конце концов это просто нелепо – забыть столицу страны! Должен же я в течение двух-трёх минут наконец её вспомнить! Это же не икота, которая, раз уж зашла, так и не оставит тебя в покое, пока всё нутро из тебя не вытрясет.

Вдруг до Невтонова донеслись вроде бы крики о помощи. Правда, сразу за тем раздался глухой стук, и всё затихло. Как гончая на зайца, мужчина бросился наперерез через кусты к месту непоняток. Вскоре, действительно, он разглядел в темноте силуэты трёх или четырёх людей, которые склонились над кем-то, лежащим на земле.

– Ах вы хулиганы! – пробасил Невтонов и бросился в толпу. Умело ударил одного, хватил другого, сделал подножку третьему. Четвёртого взял за грудки и с животной свирепостью прорычал: – Грабить вздумали в честном районе?

– Ты кто такой, дядь! – пытался храбриться хулиган, трепетавший в руках Невтонова, как птенец перепёлки в клюве кречета. В ответ дядя поднял хулигана и бросил метров на пять в ближайшие кусты. Схватил другого. Тот отпираться не стал, назвал себя и заверил, что ничего не брал, это всё – они. Но кречет не слушал. Он приблизил лицо преступника к своему орлиному профилю и спросил армагедонским диалектом:

– Может быть, ты помнишь столицу Литвы?

– Что? – опешил тот.

– Столица Литвы? Быстро! – с силой тряхнул его Невтонов, и хулиган забился в конвульсиях, пытаясь дать правильный ответ.

– Паневежис? – предположил он.

Повисла небольшая пауза, после которой Невтонов буквально изменился в лице. Глаза его налились кровью, а грозный голос стал вязким, как желе.

– Паневежис? Это почему вот такая именно гипотеза? Почему не Клайпеда и не Шяуляй, они ведь побольше будут? Всё население Паневежиса может вместить в поезд Москва – Электросталь в час пик! Ты знаешь, мне кажется, у меня есть объяснение твоей версии. Вот вы хулиганы, пива много пьёте наверняка. Потому и знаете из географии только трассу «Балтика», а ещё железнодорожную ветку на Даугавпилс, где варят пиво. А ведь это даже не Литва – это Латвия!

– Латвия? Рига! Рига!! – пытался спастись хулиган в стальных руках Невтонова, но тот не собирался выпускать его без взбучки.

– Рига? Да сдалась мне твоя Рига! Ты её знаешь потому, что там бальзам делают, да? Вот и выросло поколение, которое бывшие союзные республики знает только по местам производства спиртных напитков… Готовься к коме! – И он занёс над своей жертвой кулак размером с пудовую гирю.

– Не надо! – раздался голос откуда-то рядом.

Невтонов как будто очнулся от всенаказующего сна. Он огляделся вокруг. Сподвижники-хулиганы давно разбежались или разбрелись. Слабый голосок принадлежал тому, кого те самые гопстопщики пытались ограбить. Или, возможно, уже ограбили.
– Не надо! – повторил тот. – Вы его так убьёте…

Мужчина отпустил свою жертву и подошёл к жертве жертвы. Совсем хрупкий юноша лежал на земле на боку, схватившись за живот: видимо, его сильно ударили под дых.

– Ты как? – спросил Невтонов. – У тебя взяли что-нибудь?

– Да нет, не успели. Вы подошли и всех их раскидали.

Последний хулиган поднялся и побежал прочь, благодаря небеса за неожиданное избавление от неминуемой кары.

Невтонов бросил в его сторону прохладный взгляд и вновь повернулся к побитому.

– Ты сам-то до дома доберёшься? – подал руку и помог встать.

– Доберусь, – ответил совсем ещё мальчик, со взором горящим.

Невтонов отряхнул его одежду, слабо освещаемую далёким фонарём.

– Слушай, а ты не помнишь столицу Литвы?

– Да я бы сразу сказал, как только вы у того ублюдка спросили. Но сам забыл – прям вылетело из головы! Я знаю, что это не столица, но в вашем диалоге этот город не прозвучал. Каунас.

– Каунас, – повторил Невтонов. – Ну, это хотя бы логично. Второй по численности город Литвы. Не столица, конечно, но куда ближе к правде, чем Шяуляй или Паневежис, прости Господи! Ладно, ступай себе с Богом! И не ходи так поздно по тёмным переулкам.

– Да у нас сегодня репетиционную базу задержали… – начал было оправдываться студент, но грозный спаситель махнул рукой: мол, не нарывайся – меня это ни разу не интересует!

Между тем, слава о Невтонове, который опять что-то забыл, видимо, пронеслась по ближайшим улицам. По крайней мере, рядом с отделением полиции никого не было, хотя по вечерам там стояли и курили трое-четверо хранителей правопорядка. Теперь всё было пусто. Невтонов даже остановился и подошёл ближе к окнам отделения. Полоска жалюзи нервно дёрнулась, и свет в ближайшем кабинете погас.

– Николай! – раздался оттуда голос, после того, как несколько секунд никто и ничто не двигалось по обе стороны стекла.

– Иди себе с Богом дальше и нас не спрашивай! У нас у самих нет интернета, а на память мы столицу Литвы не знаем! У Петрова прабабка в Мариямполе жила, а Егоров в Алитусе был по службе, когда из Калининграда возвращался. Но больше мы вообще ничего не знаем: у нас зарплата сам знаешь какая, нам не до образования.

– Ну и мир вам на том! – поклонился Невтонов и прошествовал дальше.

Ближайший километр ему навстречу не явилась ни одна живая душа в человеческом звании. Были только две кошки и одна вшивая псина, которую Невтонов побрезговал даже пнуть ногой. Тогда он перешёл дорогу и направился в сторону заправки: вдруг там кто остановится и вспомнит.

Вскоре взгляд Невтонова привлекла припаркованная у бордюра фура с тверскими номерами. Он здраво рассудил, что там, где Тверь, там и Псков, и Лахта, и Прибалтика. Воображение его сразу разыгралось брызгами шампанского, и он рысцой подбежал к грузовику и впрыгнул на подножку. Почтительно, но громко постучал в стекло. Поначалу ничего не происходило. Но на повторный стук, более настойчивый, где-то в глубине кабины загорелся фонарик, и по ту сторону стекла появилось заспанное лицо дальнобойщика.

– Тебе чего? – спросонья буркнул он.

– Ты столицу Литвы не помнишь? – по возможности вежливо поинтересовался Невтонов.

– Да ты о***л, что ли! – крикнул водитель и достал из-под полы монтировку, имея в виду, что готов её применить здесь и сейчас.

– Ах ты так! – интеллигентно ответил Невтонов и спустился на дорогу.

Бешено схватился руками за кабину грузовика и вдруг приподнял фуру на пару сантиметров над землёй. С боевым кличем потянул сцепку в сторону и потащил кабину с прицепом на холм, на верху которого стоял памятный танк Т-34. Фура то и дело норовила опрокинуться, водитель верещал благим матом, а у соседнего сиденья возник его напарник, который тоже стал истошно вопить.

Невтонов не обращал на них внимания. Он дотащил фуру на верх холма и мстительно сообщил:

– Будешь знать, как ругаться матом в чужом регионе!

С этими словами он вновь приподнял кабину, но на этот раз не потащил её дальше, а запрокинул набок, и вся фура, несколько раз перевернувшись, грохнулась вниз.

Невтонов подошёл к месту, где за секунду до этого был сменщик водителя, и спросил:

– Ну что, скажешь столицу Литвы или вас в цыганский пруд свалить на хрен?

Парнишка оказался не из робкого десятка. Вместо того чтобы запаниковать, он ответил обличительно:

– Бабу тебе надо!

Николай застыл на месте.

– И действительно, – сообразил он, – за всё время рассказа – ни одной женщины! Точно баба нужна!

Отряхиваясь от осколков стекла, напарник водителя фуры заметил:

– Обожаю кроссреальность! И с читателями позаигрывал, и нас вроде как вымысел выставил. А ты потом сиди – собирай всё это стекольное крошево! Ещё потом ГАИ жди и страховой объясняй, что пришёл какой-то психопат и перевернул твой грузовик. А они спросят: то есть пришёл мужик и перевернул сорокатонную фуру? А мы такие: да вот вам крест! И товар-то разбившийся застрахован…

Невтонов его не слушал. Он уже быстро шёл обратно, повторяя: конечно, баба нужна! Под бабой он понимал совсем не фигуру эротико-потребительского свойства. Единственной известной ему женщиной, перед которой он действительно преклонялся, была пророчица Пифиева Елена Кузьминична. По паспорту ей было около ста восьмидесяти лет, но в реальности она была куда старше. Видимо, в своё время нашла кому дать взятку, чтобы он записал её на несколько десятилетий попозже.

– Елена Кузьминична! – уже стучался ей в окошко на первом этаже панельного пятиэтажного дома Невтонов, предварительно оттолкнув какого-то алкаша. Дело в том, что Пифиева, наряду с прорицаниями, торговала ночью самогонкой. – Елена Кузьминична, спишь?

Пророчица с удивлением подошла к окну.

– Ты что это, Коля? Опять запил? Давно тебя не было!

И она было направилась к своему складу с бутылками, но Невтонов её остановил:

– Да нет, Елена Кузьминична! Мне столицу Литвы надо во что бы то ни стало вспомнить, и напарник водителя перевёрнутой мною фуры подсказал, что надо бы обратиться к вам. Ну как, поможете?

– Ох, Коля-Коля! – посетовала пророчица. – «Николай-Нидворай, не жди, я не твоя»! Что ж, тысяча рублей!

Невтонов протянул ей в форточку зелёную купюру. Елена Кузьминична налила себе рюмку самогонки и тут же опрокинула её в узенький рот. Тряхнула головой, раскрыла глаза и прошептала:

– Тебе нужно посмотреть киноленту «Похищенные рабыни в гареме»!

– Что? – не понял Невтонов. – Звучит как фильм для взрослых!

– Ну ты же не ребёнок! – заметила Пифиева. – Гамбург, 2003-й год. Иди, не распугивай мне клиентов! И подними Сазонова, которого ты опрокинул, спроси у него, чего он хочет.

– Чекушку в долг! – из кустов прохрипел он.

– Всё, не поднимай! – отреагировала женщина и притворила форточку. Бросила на прощание уже глухо, как будто из-за стены: – Доброй ночи!

– Доброй ночи! – ответил Невтонов и заметил сам про себя, так как ночная пифия уже скрылась за задёрнутой занавеской: – Ну и как я найду хоть что-нибудь, если интернета нет?

– Да к другу своему сходи, к Терентьеву! – посоветовал лежащий рядом в кустах незнакомый мужик. – У него с института целая коллекция на компьютере есть!

– А ведь и правда! – согласился Тевтонов. – Терентьев знатный мастер по этому делу был! Наверняка у него диски или кассеты даже сохранились! Спасибо тебе, незнакомый мужик из кустов!

– Пожалуйста! – хрипло ответил тот и добавил уже в пустоту, когда собеседник скрылся: – Вроде весь рассказ Невтоновым был, а тут вдруг – Тевтонов. Вот она, кроссреальность ихняя мудрёная какая…

– Да не кроссреальность это! – ответил ему бес полуночной добавки, который почивал у него в истории браузера его смартфона. – Это классический пример редупликации, типа: шашлык-машлык. Так же и тут: фамилия Терентьева рядом прозвучала – вот и Тевтонов вместо Невтонова возник. Это как в десятой главе «Симона и Григория»…

Но мужик уже не слушал и мирно дремал в ещё тёплой осенней траве.

Пока же читатель скрупулёзно перечитывал пару предыдущих абзацев, Невтонов – он же Тевтонов, он же Коля, он же Николай-Недворай – бежал к студенческому приятелю Серёже Терентьеву.

– Интересно, – думал на бегу он, – как фильм для взрослых может подсказать мне, какая у Литвы столица?

Впрочем, он уже добежал до нужного адреса и нажал нужную комбинацию на домофоне: руки-то, оказывается, помнили всё со студенческих времён. Поднялся на лифте до седьмого этажа и тихонько позвонил в дверь сокурсника. Сначала не последовало ровным счётом никакой реакции, и тогда Невтонов позвонил ещё раз. Через несколько секунд – ещё: настойчивее и дольше. Наконец в квартире раздалось копошение, кто-то включал свет, шаркал тапочками, – и дверь приоткрылась.

– Здорово, Серёжа! – застенчиво улыбнулся Невтонов.

– Коля, ты?.. Ты чего тут делаешь?

– Извини, что так поздно. Можно у тебя попросить фильм «Похищенные рабыни в гареме»?

– Что? – сонный Терентьев даже ущипнул себя, проверяя, не спит ли он. Взятые в кавычки рабыни определённо родили в его сознании однозначные ассоциации.

В эту секунду раздался женский голос откуда-то из глубин квартиры:

– Серёжа, кто там?

– Это ко мне, я быстро!

И он вновь обернулся к Невтонову:

– У меня нет ничего такого. Зайди завтра!

И он хотел было закрыть дверь, но приятель с лёгкостью прервал его замысел.

– У тебя есть, и мы оба это знаем. Найди, пожалуйста, и дай мне на день! А жене скажи, что я приходил пятьсот рублей занять! – Он скривил максимально кот-в-сапоговую улыбку, чтобы старый друг пошёл ему навстречу. – Прошу, мне это очень надо, иначе я тут весь город разнесу!

Тот вздохнул, но был вынужден сдаться под напором Невтонова.

– Хорошо. Подожди минутку.

И он скрылся в нутрях своей квартиры. Невтонов слышал его препирательства с женой: та спрашивала, что это у него в пакете, – и наконец тот вынес ему завёрнутую в чёрное коробочку и попросить поскорее идти домой.

– Женщину тебе надо! – участливо бросил он ему на прощание и закрыл дверь на замок.

– Да знаю я! И уже был у неё! Это мне не для этого! А, впрочем, ладно! – он махнул рукой и пошёл скорым шагом домой.

Подходя к дому, он заметил старого своего приятеля – того самого соседа, который курил на улице. Завидев Невтонова, тот сразу затушил бычок и юркнул обратно в подъезд. Невтонов бодрым шагом поднялся к себе и подключил старый дисковый плеер, которым не пользовался уже много лет.

Поначалу в фильме происходила стандартная нелепая история с каким-то восточным рынком, женщинами с прорезями для глаз и перезрелыми финиками на развалах. Затем, действительно, стали случаться похищения с соответствующими сценами. Жертвы просили их не наказывать, но похитители не слушали их. Самое интересное – озвучка действительно была на немецком, что придавало антуража задокументированным событиями.

Сцены сменяли друг друга, и терпение Невтонова начало подходить к концу. Он в упор не понимал, что ему даст просмотр немчинской эроленты, как вдруг… Очередная (потенциальная) жертва в парандже подошла к торговцу сушёными фруктами. Тот спросил её, чего она пожелает. И девушка ответила. Впрочем, приведём оригинальный диалог:

– Вас вильст ду, юнг фрау? – Чего хочешь, красавица?

– Их виль нюс! – Я хочу орехов.

Дальше Невтонов уже не слушал. Он пошёл к морозилке за льдом, поскольку со всей силы ударил себя по лбу, лишь только услышал фразу «их виль нюс».

– Ну конечно: Вильнюс! – торжествовал он, заворачивая лёд в маленькое полотенце, которое прикладывал к больному лбу. – Как же я мог забыть! Вильнюс, Вильнюс, ура-а!! Впрочем, пора спать!

Взглянув на часы, он приказал себе прямо вот сейчас всё выключить и лечь в кровать: до будильника оставалось чуть больше четырёх часов.

– Вильнюс! – сладостно повторял он в постели, заставляя себя поскорее заснуть. И бормотал уже что-то вслух, но шёпотом, а что-то и вовсе про себя: – Ха-ха: «я хочу орехов» – «их виль нюс»! Ну конечно, это же так просто! Ай, да Пифия, ай, да сукина дочь! Это как в том рассказе Чехова, где герой никак не мог вспомнить фамилию Овсов! Смешно. Постой, а как тот рассказ назывался?

Этот вопрос Невтонов задал себе почти что во сне. Но за несколько секунд так и не смог вспомнить правильный ответ. Николай открыл глаза, сел на кровати и нашарил рукой на тумбочке телефон. Как назло, интернет в ту ночь не работал: из-за ракетной опасности мобильную связь полностью заблокировали. Бедняга включил свет и попробовал найти среди старых книг томик Чехова, но того не нашлось.

В скверном настроении он оделся и вышел в подъезд, уже зная, зачем. Внизу он услышал звук открывшейся двери и щелчок зажигалки. Это сосед вышел покурить на улицу – догадался Невтонов. У соседа только что родилась дочка, и жена не позволяла ему курить дома, ни даже на балконе. Невтонов спустился вниз.

– Здорово! – хмуро бросил он.

– Да пошло оно всё на фиг! – крикнул сосед и опрометью бросился бежать прочь, куда глаза глядели. – Ей-богу, завтра брошу курить!

– Чего это он так? – удивился Невтонов. – Из-за лошадиной фамилии, что ли? А-а-а, точно, вот как тот рассказ назывался: «Лошадиная фамилия»! Ну ладно, пойду спать! Меньше четырёх часов осталось…

Во сне Невтонову приснился Тиль Швайгер из группы «Раммштайн», который вместо «ду хаст михь гефрагт» пел: «Ихь виль, ихь виль нюс ин дер нахт!».

Октябрь 2025

Другие рассказы Михаила Кожаева
Остальные произведения автора