Достоевский неоднократно упоминает в своих романах ныне практически неизвестного в России писателя – Поль де Кока. Почти во всех случаях – с уничижительной нотой, реже – нейтрально. Например, Аглая, открываясь князю Мышкину признаётся: «Я уже всё понимаю, все слова, что я уже не маленькая, что я ещё два года назад нарочно два романа Поль де Кока прочла, чтобы про всё узнать. Maman, как услышала, чуть в обморок не упала» (7, 118).
Гораздо более уничижительна характеристика французского автора в «Бесах», где и без того описанный, как бы сказали китайцы, «низким человеком» Степан Трофимович Верховенский, в дополнение к прочим прегрешениям и слабостям характеризуется следующим образом: «Бывало и то: возьмёт с собою в сад Токевиля, а в кармашке несёт спрятанного Поль де Кока» (8, 18). А ведь Варвара Петровна, у которой приживал Степан Трофимович, отзывалась о нём священнику весьма недвусмысленно: «Это, это такой человек, это такой человек… его через час опять переисповедовать надо будет! Вот какой это человек!» (9, 201).
В «Братьях Карамазовых» Митя в диалоге с Алёшей называет скверные, но мелкие делишки «цветочками польдекоковскими», подразумевая, что бывают и гораздо худшие поступки: «Давеча отец говорил, что я по нескольку тысяч платил за обольщение девиц. Это свинский фантом и никогда того не бывало, а что было, то собственно на «это» денег не требовало. У меня деньги – аксессуар, жар души, обстановка. Ныне вот она моя дама, завтра на её месте уличная девчоночка. И ту и другую веселю, деньги бросаю пригоршнями, музыка, гам, цыганки. Коли надо, и ей даю, потому что берут, берут с азартом, в этом надо признаться, и довольны, и благодарны… Ты краснеешь, у тебя глаза сверкнули. Довольно с тебя этой грязи. И всё это только так, цветочки польдекоковские» (11, 128, 129).
Так кто же такой Поль де Кок и чем он так не угодил Фёдору Михайловичу?
Шарль Поль де Кок – один из самых плодовитых писателей Франции XIX века. За свою долгую жизнь он написал почти двести драматических произведений – мелодрам, комических опер, комедий и водевилей. На родине Поль де Кока и, с ростом его популярности, во всём остальном мире его имя стало нарицательным для обозначения автора фривольных произведений. Чтобы составить первое впечатление о характере сочинений автора, достаточно озвучить названия некоторых из них: «Густав или любовь ветреного мужчины», «Сиятельные любовницы», «Жена, муж и любовник», «Вишенка», «Эдмонд и Констанция», «Парижская красавица».
«Из всех новейших романистов Поль де Кок едва ли не самый счастливейший, – сообщает Н. А. Некрасов в отдельном биографическом очерке: – ничьи сочинения не расходились в таком большом количестве экземпляров, как романы Поль де Кока. И что примечательно, в Германии, России и особенно в Англии они пользуются ещё большею известностию, чем во Франции».
В. Г. Белинский признавал, что Поль де Кок «держится обеими руками за тот маленький уголок действительности, который не выходит за тесный кругозор его близорукого взгляда, он пишет о том, что есть и бывает». Правда, в более поздней статье критик, оставаясь верен озвученной позиции, указывает и на достоинства Поль де Кока: «Он не берётся за идеалы, которые ему не по силам; а в том, что не выходит из круга его созерцания и его способностей, он несравненен и превосходен. Знание людей и общества, добродушие, весёлость, верность истине, местами душа и чувство, шаловливость лёгкой французской фантазии в подробностях и нравственное чувство в целом, уменье хорошо концепировать и ровно выдержать характеры, завязать и развязать просто, естественно и без натяжек узел возможного, взятого из современного общества, каково бы оно ни было, узел рассказа, изложить его легко, увлекательно, живо, насмешить до слёз, а иногда и тронуть, – вот неотъемлемые достоинства Поль де Кока и неотъемлемые права его на скромную и тихую славу».
Некрасов отчасти объясняет причины, по которым Достоевский столь негативно относится к Поль де Коку. Однако тут же снимает вину с французского автора, признавая, что лёгкий и фривольный тон в нём ничем не прикрыт, а это гораздо менее вредно для нравов, чем вольность замаскированная: «Журналы наши прокричали Поль де Кока безнравственным, тривиальным, грязным; они иногда отказывались говорить об его произведениях, опасаясь обвинения в дурном тоне. И вот мы начали припрятывать романы Поль де Кока с своих кабинетных столов или закладывать их под спуд… Мы доставали их оттуда только украдкой, читали втихомолку, втихомолку смеялись, наслаждались и поучались, объявляя решительно, что не читаем и презираем Поль де Кока… Но что ж тут худого? Поль де Кока упрекают часто в излишней свободе, весёлости, в шутках слишком вольных, в тривиальных сценах, чересчур подробно списанных с действительности, но всё это, пугая и отталкивая моралистов и моралисток, резонёров и резонёрок, совсем не так опасно для нравов, как те сочинения, где вредные правила одеты блестящим, увлекательным слогом и скрыты под маскою тонкого приличия и наружного уважения к скромности читателя».
В некрасовской трактовке Достоевский выступает чрезмерным моралистом. Хотя возможен и другой взгляд – что Некрасов слишком легко сдаётся под натиском лёгкого чтения. Кто тут прав, сказать сложно хотя бы потому, что нет товарища не только на вкус и цвет, но и на манеру писать, так что сложно сказать, кто лучше: Бальзак, двадцать раз переписывающий фразу, или Поль де Кок, сочинявший роман за месяц, чтобы оставшиеся одиннадцать месяцев отдыхать и веселиться. Впрочем, должен признаться в одном странном обстоятельстве: не прочитав ни единой польдекоковской строки и даже не подозревав ранее о его существовании, я теперь весьма враждебно к нему настроен по причине того, что так о нём отзывается Достоевский. Конечно, это в корне неверно. Но в чём тут дело? Может быть, в особой харизме Фёдора Михайловича? Для попытки ответа на этот вопрос предлагаю рассмотреть другой – о Достоевском и других писателях.