Всё сказанное прежде относительно удивительных, а зачастую и вовсе парадоксальных оборотов речи в произведениях Достоевского касалось в большей степени словообразования и морфологии. Но сами собой напрашиваются наблюдения и в пунктуации. Сегодня в письменной речи, особенно в интернете, некоторые попросту пренебрегают знаками препинания. Для многих им на смену пришли смайлики. Можно по-разному относиться к таким явлениям, убеждён, что язык сам расставит всё по своим местам. В конце концов точка с запятой – тоже нововведение прошлого.
Достоевский, кстати, очень любит точки с запятой. В приведённом выше эпизоде с тремя дамами в одном предложении их встречается целых четыре штуки. Причём это отнюдь не редкость для Фёдора Михайловича. Приведу одно из многих его предложений, где встречается четыре точки с запятой: «Возражение его прекрасно, я согласен, и делает честь его бесспорному уму; прекрасно уже тем, что самое простое, а самое простое понимается всегда лишь под конец, когда уж перепробовано всё, что мудрёней или глупей; но я знал это возражение и сам, раньше Васина; эту мысль я прочувствовал с лишком три года назад; даже мало того, в ней-то и заключается отчасти «моя идея»» (9, 290).
Для простоты восприятия сегодня бы этот фрагмент разбили на четыре части. В современной журналистике и вовсе в предложение могут вкладывать считанные слова, нагоняя таким образом темп, будто оттого проза превратится в стихи. Но деление мыслей на более лаконичные и менее тяжеловесные, чем у Достоевского, предложения оправданно и верно. Я и сам в своих скромных трудах стараюсь излагать мысли по возможности в кратких, не загруженных предложениях.
В «оправдание» классика скажу, что обилие точек с запятой, напротив, придаёт особый темп, живость повествования. Знаки препинания, как щелчки пальцами, позволяют показать ход мыслей, даже их бег от одной к другой. Приведу абсолютного рекордсмена среди предложений с максимальным числом точек с запятой. В следующем фрагменте «Подростка» их целых шесть! Однако обратите внимание, как в процессе чтения вы буквально перескакиваете от одной идеи к другой и как бы синхронизируетесь с ходом мыслей героя:
«Весь бессвязный разговор его, разумеется, вертелся насчёт процесса, насчёт возможного исхода; насчёт того ещё, что навестил его сам командир полка и что-то долго ему отсоветовал, но он не послушался; насчёт записки, им только что и куда-то поданной; насчёт прокурора; о том, что его, наверно, сошлют, по лишении прав, куда-нибудь в северную полосу России; о возможности колонизоваться и выслужиться в Ташкенте; о том, что научит своего сына (будущего, от Лизы) тому-то и передаст ему то-то, «в глуши, в Архангельске, в Холмогорах»» (10, 226).
Вот это краткое «насчёт прокурора», обёрнутое в пару точек с запятой, особенно бесподобно. В этом прямо видится мысль, мельком, «мимоездом» пролетевшая в его сознании. Портрет прокурора – у каждого читателя свой – вдруг вспыхнул и исчез в череде новых мыслей и переживаний. Князь Мышкин в «Идиоте», отвечая на доводы Евгения Павловича, в задумчивости бросает: «Да, да; да, да» (7, 276), и читатель поневоле понимает, как много мыслей роится и складывается в соты в голове героя, если он даже пары «да» отделяет точкой с запятой. Так что Достоевский мастерски использует всю мощь пунктуации для трансляции мыслей наиболее понятным, доходчивым и в то же время структурированным образом – браво!