Это — сон №37 из собрания сновидений Михаила Кожаева
Платон, Гёте, Шекспир и Наполеон
приписывали определённым
снам пророческое значение.
К. Г. Юнг
На новеньком белом седане с величием в каждом повороте руля заезжаю на белую заправку. Вслед за мной появляются два японца на мотоциклах, оба в чёрном, и начинают беспорядочно палить из автоматов. Я падаю за ближайший автомобиль и, подбирая заправочный пистолет, начинаю отстреливаться из бензинового шланга. Якудзы прячутся за столбы и осторожно выглядывают из-за них в мою сторону. Вскоре они исчезают. Но не умирают совсем, а словно затягиваются под давлением в подземную дыру неведомым подземным пылесосом.
После беспокойных событий едем с братом в той же белой машине. Только сейчас я успеваю заметить, что кабриолет, за рулём которого я сижу, заканчивается открытым верхом классического чёрного цвета. Пассажирское место рядом со мной свободно, зато сзади находятся сразу двое. Один из них – мой брат, а вот со вторым дело обстоит сложнее. Это совершенно поразительный собирательный образ, совмещающий в себе одновременно и Хрущёва, и Брежнева, хотя и представляющий собой одно лицо – со смазанными чертами личности, точно некая видимость человека.
Мы движемся вдоль крутого склона, справа внизу течёт красивая среднерусская река. С другой стороны бесконечно раскинулось золотистое полотно пшеницы. Радостное вечернее солнце светит ярко, даже ослепительно.
У меня в голове пробегает мысль: а не сбросить ли этих двоих в обрыв? Недолго думая, я нажимаю кнопку на панели – и двое по траектории поразительной геометрии улетают в склон и разбиваются насмерть. Переживать из-за таких пустяков не в правилах гаучо, и с северной невозмутимостью я продолжаю свой путь.
Вскоре на опустевшем сиденье появляется отец и несколько «полупрозрачных, эфирных человек сновидческой массовки», кто-то даже занимает место спереди. Папа с горечью спрашивает:
– Он-то понятно, а брата не жалко?
– Нет, – отвечаю, – не жалко.
И уверенно еду дальше.
23.07.2005